– Наш единственный козырь – Волчий Рубин, – кардинал начал подготовку издалека. – Если заполучим артефакт, то мы будем диктовать условия, а не стая.

      Лоренцо смотрел утомлённо. Бесконечные совещания успели изрядно поднадоесть. Он только что вернулся со сбора гарнизона, на котором объявил о сворачивании лагеря. Солдаты, особенно ополчение, восприняли новость на ура, не посчитав нужным хоть для приличия повозражать. «Самое смешное будет, если кардинал передумал, и мне придётся идти и сообщать, что приказ отменяется. Придётся силу свою применять, чтобы бунт предотвратить, и её может даже не хватить…»

      – Я решил, – Гаэтано слегка замялся, – отправить обоих пленников в Город Призраков, чтобы они принесли камень нам.

      «О, Господи!» – санктификатор, всегда уважавший начальника за недюжинный ум, внезапно засомневался в душевном самочувствии главы Святой Палаты. Он не стал в тысячный раз приводить одни и те же аргументы, о том, что невозможно проконтролировать столь ненадёжных посланцев и что местоположение древнего города инквизиции известно крайне приблизительно: прочёсывать дубраву можно не один месяц.

      Не дождавшись никакой реакции, кардинал уточнил свою мысль:

      – Конечно, они захотят обмануть и отдать Рубин оборотническим магам или вовсе не рисковать жизнями в проклятом месте. Мы не можем отправить с ними конвой, он не пройдёт сквозь земли нечисти. Но… есть способ принудить безбожников выполнить задание.

      Лоренцо послушно задал вопрос, которого от него ждали, чтобы не затягивать разговор:

      – Какой способ?

      – А вот об этом ты знаешь лучше меня. Существует некое заклинание, позволяющее следить за перемещениями того, на кого оно наложено. И есть колдовство, подчиняющее волю человека и подталкивающее его к исполнению приказанного. Я ничего не напутал? – прищурился Гаэтано.

      Среди римских инквизиторов Лоренцо заслуженно считался главным специалистом по магии. Он перечитал все запрещённые трактаты, посвящённые колдовским искусствам, и большинство протоколов допросов казнённых магов, а также в течение своего пребывания в должности главного санктификатора лично беседовал со всеми арестованными по подобным обвинениям. Правда, коллеги считали, что он это делает из религиозного рвения, чтобы, так сказать, знать врага в лицо и наиболее эффективно применять возможности божественной молитвенной силы. На самом деле Лоренцо пытался разобраться в самом себе.

      Поэтому его нисколько не удивило, что кардинал обратился за консультацией к нему.

      – Всё верно, ваше высокопреосвященство. Такая магия есть, но она сложна, и не всякий колдун способен такое сделать. Где вы за такое короткое время рассчитываете найти еретика, который сможет и захочет помочь в наложении чар? – Санктификатор подивился находчивости патрона. «Надо же, что замыслил! Против магов – их же оружием. Но практически неосуществимо. А жаль, идея хороша…»

      Тень улыбки промелькнула по губам Гаэтано. Смотрел он на подчинённого с хитрым прищуром, и почему-то Лоренцо стало неуютно. Казалось бы, за столько лет можно было привыкнуть – взгляд кардинала всегда трудно было выдержать. Но в эту минуту на санктификатора отчётливо повеяло опасностью, в груди поднялась знакомая тёплая волна магии.

      – Лоренцо, зачем искать, если он сидит передо мной?

      Хорошо, что собеседник успел отставить бокал с вином на столик, иначе непременно бы уронил или расплескал, выдав свои эмоции. Лицом однако он владел превосходно, поэтому после пары секунд паузы лишь изумлённо поднял бровь:

      – Боюсь, я не успеваю за вашей стремительной мыслью, монсеньор.

      Тревожно стучала кровь в висках, но страшно не было. У кардинала нет тузов в рукаве. Если Лоренцо сам догадался о природе своих способностей всего пару дней назад, то главе инквизиции знать об этом и вовсе неоткуда. Но адреналин заиграл в венах, и санктификатор начал ёрничать, создавая сарказмом защитную стену вокруг, чтобы не начать оправдываться.

      Гаэтано продолжал сверлить визави взглядом