Все чужие квартиры одинаковы, куда ни приедь:

      Неудобный матрас, пружины впиваются в ребра,

      Тупые ножи, гнутый штопор, комковатая соль,

      Остатки масла подсолнечного в шкафу на кухне.

      Здесь отвратительно холодно, подушка – продавленный блин,

      Вода из крана течет ржавая и еле теплая.

      Хозяйка желает мне доброго утра.

      Я остаюсь один.

      Меняю карточку и проверяю сообщения в телефоне…

      Нет, я еще не настолько сошел с ума,

      Чтобы на самом деле верить, будто бы ты напишешь.

      Это просто игра. Но что-то сильнее меня

      Волокло меня в этот город с домами под низкими крышами,

      В город, названия-то которого я раньше не знал,

      Пять унылых строчек во всеведущей Википедии,

      Беспросветное уныние провинциального ноября.

      Скажи, ты во двор-то сегодня выйдешь?

      Я буду ждать тебя на лавке под ясенем, как всегда.

      За футбольной «коробкой» на улице Космонавтов.

      Гуглкарты показывают, что она существует, я потрошу рюкзак,

      Надеваю под куртку свитер

      И выхожу куда-то.

      2

      Бутсами взрытая пластмассовая трава,

      Табличка: «Подарок городу от кандидата»,

      Мечутся между хрущевками чаячьи голоса,

      Подростки пинают мяч. Я присаживаюсь на лавку —

      Тоже, наверное, подарок, три крашенные доски,

      Ясень сыплет на них еще зеленые листья.

      Шелуха семечек, стаканчик от кофе, обертки, бычки,

      Утро, один в один

      Похожее на стылый вечер.

      Как ты мог появиться на свет в этом унылом аду,

      Среди людей в черных куртках и серых кепках?

      Женщина, похожая на пингвина, несет ведро

      С мусором.

      Я прикуриваю сигарету.

      Среди этих подростков тебя, к сожаленью, нет.

      Мокрые волосы, красные лица, пустая злоба.

      Почти взрослые хищники – такие по вечерам

      Отжимают у прохожих мелочь и телефоны.

      И тут я. В оранжевой куртке и красном шарфе.

      Тойота, припаркованная за домом.

      Тропический попугай среди воробьев,

      Мишень, по которой не промазать слепому,

      Полтора метра, седые виски —

      Престарелый паяц.

      Интересно, здесь есть дурдом?

      Я туда бы сдался.

      На площадке орут приветственно, я поднимаю взгляд.

      Сердце прыгает в горле загнанным зайцем.