Из люка показались ещё две головы.

      – Не, нас тут тоже нет, – объявила Ева-Лотта. – А вам что нужно-то, Аленькие?

      – Да надавать вам по шее чуток, – вполне дружелюбно ответил Сикстен.

      – И узнать, как обстоят дела с Великим Мумриком, – добавил Бенка.

      – Вы что, собираетесь тянуть до конца летних каникул? – спросил Йонте. – Спрятали вы его или нет?

      Андерс проворно съехал вниз по канату, служившему Белым мгновенным средством передвижения с чердака на землю.

      – Ясное дело, спрятали, – ответил он.

      Потом подошёл к предводителю Алых, заглянул ему серьёзно так в глаза и произнёс, подчёркивая каждое слово:

      – Птица чёрная и белая вьёт гнездо недалеко от заброшенной крепости. Ищите сегодня ночью!

      – Да катись ты! – послышалось в ответ.

      Однако вождь Алых тотчас собрал своих соратников и увёл их в укрытие за смородиновые кусты, чтобы обмозговать эту туманную «птицу чёрную и белую».

      – А чего тут обсуждать, это же обыкновенная сорока, – заметил Йонте. – Мумрик лежит в сорочьем гнезде, это и ребёнку понятно.

      – Конечно, малышка Йонте, это и ребёнку понятно, – раздался голос Ева-Лотты с чердака. – Надо же, даже такой несмышлёныш, как ты, и то сообразил, что к чему. Ты, верно, ужасно рад, ведь так, крошка Йонтик?

      – А можно я пойду и отлуплю её как следует? – спросил Йонте своего вождя.

      Но Сикстен счёл, что сейчас всего важнее Великий Мумрик, и Йонте пришлось отменить свою карательную экспедицию.

      – «Недалеко от заброшенной крепости»… Это могут быть только развалины старого замка, – осторожно, чтобы не услышала Ева-Лотта, прошептал Бенка.

      – Итак, в сорочьем гнезде возле развалин замка, – заключил Сикстен с довольным видом. – Бежим!

      Садовая калитка захлопнулась за тремя рыцарями Алой розы с таким треском, что котёнок Евы-Лотты, мирно спавший на веранде, подскочил, насмерть перепугавшись.

      В окне пекарни показалась добродушная физиономия булочника Лисандера.

      – Скоро вы мне так всю пекарню обрушите, – посетовал он, обращаясь к своей дочери.

      – Вы?! – возмутилась Ева-Лотта. – Мы, что ли, виноваты, что эти Алые носятся, как стадо бизонов? Мы, между прочим, так никогда не хлопаем.

      – Да неужели? – усомнился булочник и протянул противень с аппетитными, сдобными булочками заботливым рыцарям Белой розы, никогда не хлопающих садовыми калитками.

      Чуть погодя три Белые розы стремглав вылетели через упомянутую калитку и захлопнули её с таким грохотом, что пионы, полностью раскрывшиеся на цветочной клумбе, печально вздохнув, чуть не потеряли свои последние лепестки. Булочник тоже вздохнул. Как она сказала, Ева-Лотта? Бизоны? Ну да, так она и сказала!

      Война Алой и Белой роз, вспыхнувшая тихим летним вечером, длилась уже третий год, и ни одна из воюющих сторон не выказывала признаков усталости. Наоборот, Андерс в качестве достойного примера приводил Тридцатилетнюю войну.

      – Они же воевали столько лет, значит, и мы сможем, – заверял он с энтузиазмом.

      Ева-Лотта смотрела на вещи более трезво.

      – Ты только представь, – говорила она, – лежит в канаве сорокалетний толстый дядька и украдкой ищет Великого Мумрика. Да все мальчишки в городе засмеют тебя, старика!

      Думать