Бомбардировщик тяжело плюхнулся на нелепо торчащие шасси и, переваливаясь с крыла на крыло и подпрыгивая, покатился по темному зеленому полю. Рассвет в этот теплый майский день 1944 года только-только начал вступать в свои права, но цвета в утренней полупрозрачной дымке уже проступили. На крыльях и киле самолета можно было различить красные звезды, а на фюзеляже белый номер 84.

      ИЛ-41 медленно развернулся и направился в сторону опушки леса, где находились стояночные места, прикрытые маскировочной сеткой. Там его окружили механики и летчики, свободные от полетов. Оба мотора заглохли, и лопасти, сделав последние обороты, замерли. В нижней части стеклянного фонаря кабины штурмана открылся люк, высунулась лестница, и на землю спрыгнули два человека – младший лейтенант штурман Георгий, красивый, высокий, чернявый парень и старший сержант контролер-фотограф авиаразведки полка Аркадий – среднего роста, крепкий русый паренек. Кто-то из механиков приставил лестницу к зеленому фюзеляжу ИЛа, забрался на нее и помог командиру экипажа лейтенанту Володе Крылову открыть фонарь и выбраться из пилотской кабины.

      – Аркадий, ты давай сразу с пленками в штаб дивизии, – быстро проговорил Георгий. – Командиру я сам доложу.

      – А на чем, Гоша? – развел руки старший сержант, стягивая с головы пропотевший кожаный шлем с лингафоном и направляясь к нижней огневой точке самолета, переоборудованной под блок аэрофотосъемки. – На Виллисе я туда только к вечеру доберусь, а надо срочно!

      Георгий на секунду замер, задумчиво посмотрел на вылезшего из самолета стрелка-радиста и задрал голову:

      – Командир, надо бы Аркаше почтаря организовать до штаба дивизии. Сходишь к комэску, договоришься?

      Володя уже спускался по лестнице, придерживая одной рукой болтающийся у колен планшет:

      – Вот как договариваться, или устроить что – всегда я! Сами не пробовали, экипаж?

      – Ну, ты же командир! – резонно заметил контролер-фотограф, поставил на траву кассеты с бесценной пленкой и стал стягивать парашют.

      – Черт с вами, ждите в столовке! Пойду договорюсь вам насчет помела.

      Командир скинул с себя трапецию с парашютом, которую принял механик Елисеич, пожилой хромой мужик в промасленной спецовке. Сняв шлем, Крылов устало побежал в сторону штабной землянки. Аркадий дождался, пока штурман снимет с себя парашют, подобрал кассеты, которые вынул из фотоаппаратов, и оба бомбера направились к столовке полевого аэродрома. У самолета остались лишь механики и стрелок-радист. Он в раздумьях стоял у хвоста самолета, разглядывая рваные дыры в стабилизаторах. Сзади к нему подошел Елисеич и, вытирая руки ветошью, слегка толкнул в плечо:

      – Не дрейфь, авиация! Дыры запломбируем, будет как новенький.

      Радист хмуро посмотрел на механика, потом опять перевел взгляд на самолет:

      – Замерз я, Елисеич, там на высоте сквозняк был.

      – Сквозняк? – не понял техник.

      – Проверь ШКАС2, что-то он взбрыкивает у меня… Сразу и не попадешь…

      – Проверим, Леша, обязательно проверим, ты не сомневайся! А УБТ3 так и не хочешь поставить, а?

      – Нет, – коротко ответил стрелок-радист.

      – Хорошо, хорошо. А, что – никак прицепился кто? Я-то подумал зенитки вас… – насторожился Елисеич.

      – Прицепился… – пробормотал радист и отдал механику свою парашютную сбрую.

      Елисеич несколько минут стоял неподвижно и смотрел вслед удаляющемуся Алексею, удивляясь про себя грустному настрою всегда такого веселого радиста. Потом он повнимательнее присмотрелся к парашюту, который держал в руках. Одна из лямок трапеции была почти полностью перерублена. «Калибр 7,92, мессер», – машинально и со знанием дела отметил механик. Он приставил к фюзеляжу лестницу и подобрался к прозрачной башенке воздушного стрелка. Так и есть – одна стеклянная секция была продырявлена пулями. Теперь и ему передалось философское настроение стрелка-радиста.

      «А командир почему ничего не сказал? И эти хороши, Гоша с Аркашкой – молча смылись!»

      Он наклонился и крикнул возившемуся под крылом технику:

      – Эй, Гена, тут парашют подштопать надо!.. И это, краску приготовь, похоже, они мессера завалили.

      Гоша и Аркадий примостились на скамеечке снаружи землянки, где располагалась столовая. Штурман дымил папиросой, а некурящий контролер-фотограф отломил немного лендлизовского шоколада и с удовольствием покусывал его. Оба сидели с закрытыми глазами и заново переживали весь ночной полет.

      «Зависнув» над целью и сбросив по команде штурмана основной фугас, командир не стал уходить с прямой, а выровнял