Грани сна. Дмитрий Калюжный
Читать онлайн книгу.
чтобы праздновать рождение у Гридня и Печоры первенца, которого пока так и прозвали Перваком. Когда определятся его характер и призвание, родители сменят ему прозвище.
Стол был полон яств. В подготовке принимали участие все семьи Городенца. Приехали многие князья, а кто не смог – те прислали свои мёды, пиво и квас, чтобы и они бы шли в жертву, когда гости будут петь славу Яриле, молвя богу просьбы свои о ниспослании новорожденному всех благ.
Когда устраивали отды́х на перемену блюд, местный гусельник спел хвалебную песню князю. А Печора сообщила, что «наш Великан» тоже большой мастер петь под гусли! Деваться было некуда, а что́ петь – он знать не знал. И чёрт его дёрнул – не иначе, под влиянием разговора про соловьёв лесной стражи, он завёл речитативом балладу про Илью Муромца, только потому, что там упоминался соловей. Не по тексту, а как помнил, и без христианских терминов. Но соловей-то там был показан, как разбойник!
Лавр сообразил, что ошибся с репертуаром, не сразу. Пока пел, что Илья муромский, с городца на Оке, тридцать лет и три года сидел сиднем и не мог подняться, слушатели сочувствовали. Когда запел, что пришли чародеи, а Илья встать не мог, чтобы принять их, а те налили ему чарку медовую, и он, выпив, почуял в себе силу – радовались. Ясно: муромские мёды все хвалят, да и в чародеях никто не сомневался.
Сообщение, что Илья отправился на реку, на Днепр, который знали тут как Доне-пре, приняли спокойно. Если обычные жители ни про какой Днепр и не слыхивали, то многие из собравшихся у князя руководителей бывали там, некоторые и не раз, совершая торговые или дипломатические миссии. Путь простой: по Оке вверх, там волоком, а дальше по нескольким речкам вниз, да по Десне, а она уже сама в Днепр впадёт.
Однако дойдя до нехорошего пассажа: «Да у той ли речки у Смородины, сидит Соловей-разбойник во сыром дубу, сидит Соловей…», Лавр отложил гусли. Взмолился:
– Не могу, Великий государь, дальше петь. Хулительные слова там о наших соловьях. Ведь сложили эту сказку на реке на Днепре, во городе Киеве.
– Нет, – нахмурился Великий государь, – пой. Узнаем, что бают о нас и́нде. Пой.
Ай да старый богатырь да Илья Муромец, – запел Великан.
Он спустил-то Соловья да на сыру землю.
Пристегнул его ко правому ко стремечку булатному,
Он повёз его по славну по чисту полю,
Мимо гнёздушка повёз да соловьиного.
По мере пения Вятко наливался гневом, а при последних словах стукнул кулаком по толстой столешнице, да так, что она загудела вся.
– По славному полю, значит, так?! Свисти, Гридень, сюда робят! – крикнул он. Сын его, десяцкий Гридень выскочил во двор, отсвистел сигнал «Все сюда», и минуты не прошло, прибежала вся его команда.
– Смотри, Великан, какие они! – ревел князь. – Даже ты с ними не справишься.
– Отче-ата, – в ужасе воззвал к нему Гридень – Великан-то нас всех разом побьёт.
Все засмеялись, и князь отмяк.
– Да, Великан может, – уже тише проворчал он. – Но, чтобы какой-то мурома, опившись