Посредник. Ларс Соби Кристенсен
Читать онлайн книгу.
/stanza>
Blue days
All of them gone
Nothing but blue skies
From now on
Синее небо
Мне улыбается
Я вижу лишь
Синее небо
Синие птицы
Песню поют
Лишь синие птицы
Весь день напролет
Никогда солнце не сияло так ярко
Никогда не было так хорошо
Наблюдать как мчатся дни
Когда ты влюблен, о как они летят
Синие дни
Они все миновали
Отныне
Лишь синее небо
Spegeln ser bara mitt senaste ansikte
jag känner av alla mina tidigare
Зеркало видит лишь мое последнее обличье
Мне же ведомы все прежние
Пролог I
Папа мой часто говорил: прежде чем проектировать дом, надо уметь его построить. Сам он в юности выучился в Копенгагене на каменщика, а уж потом – на архитектора. Позднее переехал в Норвегию, женился и стал проектировать норвежские дома. Сейчас мы стояли на Майорстюа среди по меньшей мере нескольких тысяч других зрителей, которые запаслись ушными затычками и большими темными очками, будто нам предстояло наблюдать шумное солнечное затмение. Но затмение тут совершенно ни при чем. Мы увидим, как снесут здание «Филипса». В свое время, в 1958-м, папа участвовал в проектировании этой первой в Норвегии постройки с так называемым curtain façade[1], который придавал пятнадцати этажам легкость, почти невесомость. Здание «Филипса» сделалось особой приметой Осло, однако вскоре отношение к нему круто изменилось. В шестидесятые его стали воспринимать как уродливый и ненавистный символ всего самого отвратительного в мире: монополистического капитала, вьетнамской войны, материализма, угнетения, ЕЭС, империализма, ведь разве не американский империализм – возвести в центре Осло небоскреб, а чтобы расчистить для него место, еще и снести кинотеатр, представлявший историческую ценность? Норвежским домам лучше быть невысокими или хотя бы одинаковыми по высоте. Хуже всего, что к травле примкнул и я. Меня, в ту пору гимназиста, тоже захлестнуло повальное негодование. Я заикнуться не смел, что мой папа участвовал в проектировании «Филипса». И не я ли кричал громче всех, когда заходила речь об этой постройке? Стыдился я отцовской работы. А теперь в первую очередь стыжусь, что так поступал. И вот сегодня здание снесут, способом так называемого controlled demolition[2]. Специалистов пригласили из США, откуда же еще, ведь в Норвегии этот способ до сих пор не применялся. Итак, здание «Филипса» было первым в своем роде – и при постройке, и при сносе. Происходило все это в последнее воскресенье апреля 2000 года, в 13:00. Между прочим, мама идти с нами отказалась. Ждала дома. Не любила она массовых зрелищ и больших скоплений народа. Они ее угнетали. Она часто употребляла это слово. Точно так же дело обстояло с горами, равнинами, каменистыми осыпями – они ее опять-таки угнетали. Меня это неизменно удивляло. В голове не укладывалось. Раз ее угнетают безлюдные пространства и равнины в горах, то, по идее, ей должно быть хорошо среди людей, или наоборот, но не то и другое сразу. Не хватало мне ума понять. Мама существовала в промежуточном пространстве. Там было ее место. Короче говоря, с нами она не пошла. Мы с папой отправились вдвоем. Уже без малого час дня. Я неожиданно подумал, что, проектируя «Филипс», папа был моложе меня. Этот дом – его история. Говорил он мало. Из динамика донеслось какое-то объявление. Охранникам пришлось силой сдерживать не в меру ретивых зрителей. Мне хотелось сказать папе, что я горжусь им, горжусь, что он участвовал в проектировании здания «Филипса». Хотелось попросить прощения, что я хаял этот дом, глумился и насмехался над ним. Но я не успел. Грянул взрыв, и через секунду здание лежало в пыли, в собственной своей пыли. Произошло это настолько быстро, что многие попросту все проворонили. Иные даже ворчали: мол, надо бы повторить, чтобы народ хорошенько разглядел. Это была только репетиция, подумал я (избавительная мысль!), только репетиция, сейчас здание «Филипса» поднимется из пыли и дыма, этаж за этажом, и я наконец смогу сказать папе, что горжусь им. За все время, пока мы здесь стояли, он и бровью не повел. Мне кажется, он думал (во всяком случае, такая мысль возникла у меня): чтобы спроектировать дом, надо суметь и снести его. На обратном пути я собирался показать ему магнолию неподалеку от университета. Дерево стояло в цвету, белая, почти прозрачная крона, в апреле объединявшая в себе все времена года, потому что в этом месяце она и цветет, и увядает. Оттого и светилась так ярко, несмотря на нежные краски. Папа положил руку мне на плечо и сказал: Пойдем-ка домой. А то мама забеспокоится.
Блёсны
1
Тем летом люди высадились на Луну, по крайней мере двое. Третьему-то пришлось остаться в ракете, или как она там называется, – наверняка очень
Шторный фасад
Контролируемое разрушение