Свет тусклого зимнего дня кажется слишком холодным, хотя в палате очень тепло. А нет, дело не в зиме, и не в окне – компенсируя недостаточность естественного освещения, кто-то включил искусственное. Почему в больницах всегда такой мерзкий синий свет?

      Пить хочется. После наркоза ещё мутит, а пить очень хочется. Интересно, сколько время? Стараясь лишний раз не потревожить прооперированный живот, осторожно шарю ладонью по тумбочке. Что за фигня? Где телефон?

      Аккуратно поворачиваюсь набок, смотрю – телефона нет. Свалился что ли? Вытягиваю шею, пытаюсь рассмотреть, что там на полу. Пусто.

      Я – продукт современного общества, мне без гаджета никак. Даже после операции. Особенно после операции – надо же как-то убить время до того момента, когда можно будет попить.

      Кручу головой и замечаю кнопку вызова персонала. Отлично! Жму.

      Тишина…

      Кнопка то ли не работает, то ли специально сделана так, чтобы пациенты не слышали звон, но в целом ощущения неприятные – как будто она сломана.

      Жду. Сколько – фиг его знает, думаю, минут десять, а по факту может и одну. Мысли путаются, голова не соображает. Никто не приходит. Оборзели! Я что, вот за это столько бабок отвалил? За то, чтобы ко мне никто не приходил? А если я тут подыхаю? Палата на одного, за мной даже присмотреть некому!

      Послав кнопку лесом, прокашливаюсь, набираю в лёгкие побольше воздуха и что есть мочи ору:

      – Сестра!

      Тишина.

      Крик лёгкой резью отдаётся в брюшной полости, точнее, в тех четырёх дырках, которые хирург к ней провертел, а потом заштопал.

      Офигеть. Частная, мать их, клиника! Пациент надрывается, а никому и дела нет!

      Чувствую, как от раздражения в груди поднимается тёмная волна. Мне нужен мой телефон! Сука, где все?!

      Ну, не дай Бог со мной что-то случится! Осторожно свешиваю ноги с кровати, поднимаюсь, опираясь на тумбочку. Слабость в теле – отвратительное ощущение. Я к такому не привык. Надевать тапочки сил нет, иду босиком – линолеум приятно холодит ступни. Нафига так натопили? Дышать нечем.

      Моя палата является частью двухкомнатного блока и делит санузел, душевую и небольшой предбанник с ещё одной. В четыре шага преодолев его, выхожу в коридор, выкрашенный стандартной голубоватой краской. Здесь тоже сверлит мозг это гадкое синюшное освещение. И пустота.

      Где все-то? Когда меня готовили к операции, здесь крутилась уйма народу – хирург, медсёстры, санитарки, кажется, кто-то ещё… Сейчас этаж словно вымер.

      Хотя нет! Оборачиваюсь на тихий шорох шагов и вижу, как по лестнице в конце коридора поднимается медсестричка. Синий халатик, белые кеды. В голову вцепилась дурацкая сетка для волос, но из-под неё выбивается одна золотистая прядка. Что-то до операции я её не видел, а то бы запомнил.

      Мне нравятся золотистые волосы. Такие вот мягкие и пушистые, не обезображенные завивкой или выпрямлением, натуральные, нежные… Мне нравятся такие вот девочки – голубоглазые ромашковые куколки с белой кожей, под которой проступают беззащитные венки. Подожди, детка, оклемаюсь – займусь тобой по-настоящему! А пока…

      – Сестра! – знаю, что мой голос звучит грубо, но так и должно быть. То, что она куколка, ещё не оправдывает факта, что она шляется неизвестно где.

      – Ах! Вы зачем встали? – пугается сестричка. Подбегает ко мне, придерживает под локоть, заглядывает в глаза. Как она восхитительно пахнет! Яблоками. Да, осенними яблоками – тонкий, свежий, волнующий аромат. Он будит во мне какие-то неясные ассоциации…

      – Что за бардак у вас в клинике? Кнопка не работает, зову – не докричаться! А если бы мне плохо стало?!

      – Вам плохо? – интересуется она. Давай, девочка, старайся, мне так нравится, как ты передо мной заискиваешь…

      Медсестричка потихоньку теснит меня обратно в палату.

      – Мне паршиво, – заявляю я, – благодаря вам! Я не нашёл свой телефон, пытался вас вызвать…

      – Какой телефон? – куколка откидывает одеяло и хочет, чтобы я лёг.

      – Сотовый! – что за тупой вопрос? Какой ещё-то? Совсем дура, что ли?

      – У вас разве был телефон?

      – Конечно, был! – своей тупостью она меня бесит, даже исходящее от её тела яблочное благоухание не спасает. – Я его перед операцией вот сюда, на тумбочку, положил. А теперь нету!

      – Странно, –