Гнев Тиамат. Джеймс С. А. Кори
Читать онлайн книгу.
Холден костями верил, что она еще где-то есть: сердитая, злоязыкая, загоняющая себя за любые пределы человеческих сил, чтобы еще на шаг увести человечество от дикости. Между известием и внутренним согласием ему поверить прошел месяц. Крисьен Авасарала умерла. Но это не значило, что с ней покончено. На Земле собирались провести торжественные похороны, но Дуарте распорядился иначе. Срок Авасаралы в должности генерального секретаря Объединенных наций был важнейшим в истории периодом, а своей работой на благо не только родной планеты, но и продвижения всего человечества она заслужила долгую память и честь. Верховный консул Лаконии счел, что она по праву и достоинству должна упокоиться в сердце империи. Похороны были назначены в здании государственного совета. Ее увековечат мемориалом. О роли Дуарте в последней бойне на Земле, так повлиявшей на карьеру Авасаралы, не упоминалось. Победители деловито переписывали историю. Холден не сомневался, что ее противостояние с Дуарте не забыто, хотя о нем и молчали пресс-релизы и государственные новостные каналы. А если кто и забыл, он-то помнил. Мавзолей – ее мавзолей, пока не появится личность, достойная его разделить, – выстроили из белого камня, отполированного до микронной гладкости. Огромные его двери закрылись, служба закончилась. Середину северного фасада украшал портрет Авасаралы. Его вырезали в камне, дополнив датами рождения и смерти и незнакомыми Холдену поэтическими строчками. Сотни кресел, расставленных вокруг возвышения для священника, уже наполовину опустели. Люди, прибывшие на церемонию со всей империи, разбились на группки знакомых. Трава вокруг склепа была не земной, но занимала ту же экологическую нишу и вела себя достаточно похоже, чтобы заслужить здесь то же название. Ветер, вполне теплый, не доставлял неудобств. Повернувшись спиной к зданию, Холден почти без усилия представил, что никто не помешает ему покинуть территорию дворца и уйти куда вздумается. Он был одет в лаконский мундир, синий и украшенный распростертыми крыльями, избранными Дуарте как символ империи. Высокий ворот теснил шею. И царапал кожу сбоку. Место для знаков различия пустовало. Эта пустота, видимо, должна была символизировать почетный плен.
– Вы будете на приеме, сэр? – спросил охранник.
Холден задумался, насколько вырастет напряжение, если он скажет: «нет». Нет, он свободный человек и отвергает гостеприимство дворца. Каким бы ни был ответ, наверняка он предусмотрен и отработан. И, вероятно, ему не понравится.
– Подойду через минуту, – ответил Холден. – Я хотел еще… – Он неопределенно махнул рукой в сторону гробницы, словно смерть была универсальным пропуском. Напоминанием, что все установленные человеком законы и правила преходящи.
– Разумеется, сэр, – ответил охранник и снова слился с толпой.
И все равно Холден не чувствовал себя свободным. Ненавязчивые тюремщики – вот все, на что он мог надеяться. Одна женщина задержалась у подножия мавзолея, глядя на портрет Авасаралы. На ней было сари – яркой синевы, напоминавшей цвет Лаконии ровно в меру вежливости и отличной от него ровно настолько, чтобы подчеркнуть неискренность этой вежливости. Холден, и не видя в ней сходства с бабушкой, узнал бы родню по этому тонкому до грубости оскорблению. Он подошел поближе. Кожа женщины была смуглей, чем у Авасаралы, зато глаза и тонкая улыбка оказались знакомыми.
– Соболезную вашей потере, – произнес Холден.
– Спасибо.
– Мы не представлены. Я…
– Джеймс Холден, – кивнула женщина. – Я знаю. Бабушка иногда о вас рассказывала.
– А… Хотелось бы мне послушать. Мы с ней не всегда сходились во взглядах.
– Да, не всегда. Я Каджри. Она звала меня Кики.
– Удивительная была женщина.
Они помолчали два долгих вздоха. Ветер трепал сари Каджри, как треплет флаги. Холден собирался отойти, когда она снова заговорила.
– Ей бы это вовсе не понравилось, – сказала она. – Утащили в лагерь врагов и чествуют, пользуясь тем, что она уже не может раздавить им яйца. Приписали себе, едва она потеряла возможность драться. Она сейчас так вертится в гробу, что приделать турбину – и хватит энергии на целую планету.
Холден тихо хмыкнул, то ли соглашаясь, то ли нет. Каджри пожала плечами.
– А может, и нет. Все это могло ее попросту насмешить. С ней никогда нельзя было предсказать.
– Я многим ей обязан, – признался Холден. – Не всегда понимал, как она помогала мне, чем могла. А я так и не успел ее поблагодарить. Или… может, время было, да я не торопился. Если я что-то могу сделать для вас или вашей семьи…
– Вы, сдается мне, не в том положении, чтобы предлагать услуги, капитан Холден.
Он оглянулся на дворец.
– Да, сейчас я не в лучшей позиции. Но все равно мне хотелось это сказать.
– Я ценю ваши чувства. К тому же, как я слышала, вы сумели приобрести некоторое влияние. Пленник, близкий к уху императора?
– Насчет этого не знаю. Я много говорю, а вот слушают ли меня?.. Кроме разве что охраны. Те, полагаю, ловят каждое слово.
Она хихикнула, и смешок получился теплее, сочувственнее,