В первом классе одна девочка принесла календарик. Он был стерео, двойная картинка. Если его поворачивать, то картинка менялась. Там были иллюстрации к сказке Перро, на одной Золушка в восхитительном платье, а на другой карета с лошадьми и красавцем-кучером. И то ли картинки были так хорошо выполнены, то ли потому, что календарик привезли из самой Москвы (это как сейчас из Парижа), но очень он мне понравился.

      Думаю, он всем понравился, только девочка решила его подарить мне:

      – Нравится? Бери, пусть твой будет.

      А я тогда была отличницей, в своем роде «сын маминой подруги». Придет ребенок домой, а мама ему «Иру снова на собрании хвалили, дружи с Ирой». Поэтому меня или терпеть не могли, или хотели дружить.

      И девочка, видимо, хотела дружить. И подарила. И я была счастлива и горда.

      А на следующий день она подошла ко мне и говорит: «Ира, верни мне его обратно». Я уставилась на нее, не зная, что сказать, а она продолжает: «Да это вообще не мой, это брата календарик. Он велел обратно принести».

      Ну я, конечно, отдала. Расстроилась.

      А через пару уроков увидела его уже у другой девочки. Передарили. Ну, почему-то вдруг с той другой стало именно сейчас важнее дружить. Так бывает, дети.

      Мне было жалко и календарик, я с ним срослась. Он успел побывать у меня дома, переночевал там. Я уже им успела перед всеми похвастаться.

      И себя было жалко, ведь это происходило на глазах у всех. Только вчера я была предметом зависти, а сегодня вот так прилюдно лишилась трофея.

      И было еще какое-то неприятное чувство. Я не могла его объяснить.

      А вечером после уроков в раздевалке я увидела этот календарик на полу. Он валялся, никому не нужный, и я не стала поднимать. Только чувство неприятное подступило к горлу.

      Потом я долго не вспоминала это ощущение. Лет до пятнадцати.

      Тем летом для школьников организовали тур на теплоходе по городам нашего края. С собой у меня был фотоаппарат «Полароид» и кассета на десять фото. Это сейчас мы селфимся на каждом шагу. Вот рука, вот нога, вот я ем шашлык. А тогда на всю десятидневную поездку было десять кадров. Поэтому я снимала только лучшие моменты.

      Однажды я поняла, что такой момент настал. Солнечный день, синяя река. На мне длинный модный сарафан и шляпа, которая очень мне шла. И подружка меня сфотографировала.

      Сегодня я знаю, что для фото важен свет. И когда я сейчас делаю селфи, то если свет падает с нужной стороны – я получаюсь еще вполне себе ничего одуванчик. А если с противоположной, то привет морщины, синяки под глазами и плюс десять лет к возрасту в паспорте.

      И тогда на теплоходе свет упал с нужной стороны. Потому что получилось хорошо. Я была такая фарфоровая блондинка, в сарафане и шляпке, и фото было прекрасное. И потом, уже когда мы вернулись в город, я везде с собой носила наши фотки, где мы с компанией, и эту тоже носила. Иногда мы доставали их и обменивались впечатлениями. Это как сейчас соцсети, только вживую.

      И была у нас компания, и был в этой компании мальчик. Высокий кареглазый брюнет. И очень он мне нравился. И я ему, вроде бы, тоже, потому что в последнюю пару дней он танцевал на дискотеке исключительно со мной. И был у него друг, который всегда ходил с ним, неразлучная пара.

      И как-то раз этот друг увидел мое фото: «Ух ты. Мадонна».

      Я не знаю, почему Мадонна, но фото получило имя. И он мне говорит:

      – А подари мне его!

      Я улыбнулась и отвечаю:

      – Нет, извини.

      И через пару дней сидим мы снова в компании, и мой кареглазый избранник тоже с нами. И тот друг говорит снова «Ир, подари Мадонну. Ну подари, а». И я опять отвечаю – нет, я не могу. Я берегу, она мне самой нравится.

      И тут кареглазый