Близкие, дружеские отношения наши завязались лишь в 1885 г., когда Макаров, сдав командование константинопольским станционером, прибыл в Петербург и воспользовался сравнительным покоем, чтобы обработать свои наблюдения над течениями, температурой и соленостью Босфора. Я в то время был инспектором Императорского Александровского лицея и преподавателем Морской академии; Макаров заехал ко мне посоветоваться о своем труде; я мог снабдить его главнейшей литературой по предмету и оказать посильную помощь в деле, тогда ему еще новом.

      Меня крайне заинтересовали важные результаты его наблюдений, но еще более поразила меня его личность, которую можно было вполне оценить, лишь видя его в работе. Даровитых русских людей я встречал часто; но редко природная быстрота соображения и проницательность ума соединяются с таким неутомимым трудолюбием, как у С. О. Макарова, с такою настойчивостью в преследовании намеченной цели.

      Как известно, эта первая работа Макарова в области физической географии моря – «Обмен вод Черного и Мраморного морей» – удостоена Академией Наук Макарьевской премии. Это и по настоящее время есть самое полное исследование важного, в теоретическом и практическом отношениях, вопроса о течениях в проливе, соединяющем два бассейна вод различной плотности. Самое возникновение, равно как и выполнение его, характерно для Макарова, а потому я несколько подробнее на нем остановлюсь.

      В военных кругах, между прочим и Тотлебеном[3], возбуждался вопрос о возможности заградить Босфор минами; а назначение Макарова командиром станционера было не чуждо этому вопросу. Для правильного решения вопроса нужны были данные о течениях Босфора, как поверхностных, так и подводных. Макаров обратился к компетентному лицу за справкою о существующих исследованиях; ему указали на работу английского гидрографа Спратта, которая его, однако, не удовлетворила, и он решил сам приняться за задачу.

      Со свойственною ему проницательностью Степан Осипович сразу усмотрел суть явления и сообразно с этим направил свои наблюдения на выяснение распределения плотностей и течений на разных глубинах. Ему пришлось не только знакомиться с новым для него делом, изучать имеющиеся приборы и усовершенствовать их, но, кроме того, еще и производить свои наблюдения так, чтобы не возбудить подозрения турецких властей. Несмотря на все это, ему удалось добыть весьма ценный материал.

      Однако в научном исследовании не в одних цифровых данных дело; надо суметь их сгруппировать и сопоставить таким образом, чтобы получить ясный ответ на поставленный вопрос. Вот в этой, наиболее важной части научного труда и сказывается творческий дар исследователя, и этим даром Макаров обладал в высокой степени. Притом и постановка вопроса, и способы решения отличались у него большой простотой и своеобразностью.

      Это происходило отчасти от того, что Макаров, встречаясь с любою задачей, которую надо было решить, не терял много времени и труда на так называемое ознакомление с литературой по предмету, то есть на изучение того, что думали и писали другие о данном вопросе. Ценя время, которого он не терял ни минуты, он предпочитал, если возможно, заменять чтение беседой с компетентными лицами, причем с виртуозностью умел извлекать нужные ему сведения, сохраняя полную самостоятельность в выводах и суждениях.

      Мне неоднократно приходилось слышать от людей науки сожаление о том, что Степан Осипович не получил академического образования; в нем я этого, однако, не ощущал как недостатка: вполне владея основами математики и физики, Макаров сохранил ту свежесть и оригинальность мысли и привычку вглядываться в самое явление, которые нередко теряются при слишком продолжительном и систематическом обучении по книгам.

      В рассматриваемом труде Макаров неоспоримо доказал существование двух течений в Босфоре: поверхностного – идущего из Черного моря, и подводного – направленного в Черное море; он показал, что соленость вод нижнего течения, наименьшая у входа в Черное море, постепенно увеличивается по мере приближения к Мраморному морю, причем она в каждом поперечном