Император Август и его время. Игорь Князький
Читать онлайн книгу.
Также он распоряжался финансами Республики, назначением наместников в провинции и должностных лиц в самом Риме[160].
Всё это вкупе обеспечивало Цезарю полновластие в Римской республике.
Но полновластие политическое ещё не есть монархия. Это диктатура или же тирания – в зависимости от личных качеств правителя, но это не царская власть. Таковая непременно нуждается в той или иной степени сакрализации и должна, как правило, быть наследственной принадлежностью одного рода. Надо сказать, что процесс сакрализации власти Гая Юлия Цезаря шёл, причём темпы его, очевидно, были высоки: «Мало того, что он принимал почести сверх всякой меры: бессменное консульство, пожизненную диктатуру, попечение о нравах, затем имя императора, прозвание отца Отечества, статую среди царских статуй, возвышенное место в театре, – он даже допустил в свою честь постановления, превосходящие человеческий предел: золотое кресло в сенате и суде, священную колесницу и носилки при цирковых процессиях, храмы, жертвенники рядом с богами, место за угощением для богов, жреца, новых луперков, название месяца по его имени; и все эти почести он получал и раздавал по собственному произволу»[161].
На публичных торжествах Цезарь стал появляться в одежде древних альбанских царей, что должно было подчёркивать связь времён: первым царём в Альба Лонге был Асканий Юл, предок рода Юлиев. Царственная преемственность здесь угадывалась немедленно. Более того, имя Цезаря было включено в молебствие, которое совершалось в храмах, – это уже чисто монархическое явление. Цезарю также было предоставлено право устроить в своём доме fastigium – остроконечный верх, что в Риме до этого допускалось только на храмах, но никак не на частных постройках[162].
Столь немалые числом, да и важные, по сути, элементы сакрализации власти Гая Юлия Цезаря носили уже откровенно монархический характер. Если изобилие магистратур, пусть оно и было слишком уж непривычно для римлян (даже Сулла столько не имел), но всё же оставалось сочетанием исконных, традиционных римских магистратур, потому не выглядело покушением на царскую власть, то статуи рядом с царями и в храме Квирина, да ёще с надписью, и иные перечисленные сакральные нововведения не могли у кого-то оставить сомнения в том, что всё идёт к утверждению в Риме чистой монархии – царской власти. Не забудем, что сам Цезарь никогда не забывал о своих царственных предках. Будучи в самом начале своей политической карьеры скромным квестором, он на похоронах своей тетушки Юлии так говорил о предках её и своего отца: «Род моей тетки Юлии восходит по матери к царям, по отцу же к бессмертным богиням: ибо от Анка Марция происходят Марции-цари, имя которых носила ее мать, а от богини Венеры – род Юлиев, к которому принадлежит и наша семья. Вот почему наш род облечён неприкосновенностью, как цари, которые могуществом превыше всех людей, и благоговением, как боги, которым подвластны и самые цари»[163].
Должно ли удивляться, что, будучи уже единовластным повелителем Рима, он воспринимал самого себя как подлинного царя, который
Там же, с. 322–323.
Светоний. Божественный Юлий. 76. (1).
Герье В. И. История римского народа, с. 323.
Светоний. Божественный Юлий. 6. (1).