Буддистский монастырь Тхеравада. Монах Джару Ван Со. Evgenii Shan
Читать онлайн книгу.
здательской системе Ridero
вместо предисловия
Для большинства ценность буддизма заключается в его морально-нравственном аспекте. Для некоторых, ищущих смысл жизни, буддизм является ответом на многие вопросы бытия. Для самих тайцев монашество – обычная традиция, и только немногие монахи углубляются в познание мира, первопричин всего сущего, что происходит. Чаще всего, такие искатели пришли к буддизму осознанно…
…
После бурного в международных отношениях правления Рамы II буддизм стал испытывать на себе влияние ислама с одной стороны, с другой стороны, буддистское монашество жило в традициях индуизма, присущего буддизму кхмеров, с его сословиями и условностями разделения на касты. Принц Чао Фа Ной (младший), который вынуждено ушел в монастырь и более тридцати лет посвятивший изучению философии буддизма. После того, как он стал королём Сиама Рамой IV Монгут весь монашеский устав был приведён в соответствие с Дхамма-виная. Мудрое решение освободить буддизм от сословий и кастовых привилегий дало возможность каждому тайцу пройти по пути Будды в познании себя. Монашество перестало быть одним из богатых сословий Сиамского общества, а буддистские монастыри перестали быть крупными землевладельцами.
По моим наблюдениям (это только моё мнение, и оно может быть оспорено), такие реформы еще более соответствуют философии Будды, когда каждый может (что и является одним из основных постулатов) найти в себе будду, достичь просветления и попытаться достичь нирваны. Традиционного многовекового авторитета буддистских монахов это не ослабило, но теперь давало возможность практически каждому испытать на себе «правильный» образ жизни и, хоть на время, обрести привилегии «небожителя». Именно так в упрощенном взгляде крестьянина видится буддистский монах, последователь Будды. Возможность попытаться жить в соответствии с канонами и… получить от этого определённые привилегии и уважение.
Да, именно так, буддистский монах – наследник учения Сидтхарха Гаутама Будды, а значит, чуть ли не принц по крови от своего Учителя и человек, стоящий на ступени выше простого мирянина. Это мнение тайского общества, и я не берусь его оспаривать. Тем более, что сам многократно убедился в таком отношении к любому монаху.
…
Монаху ежедневно делают подношения пищей. А кладут на пинтабате в чашу то, что самим нравится. Никто не относится к этому, как к некой обязанности и не кладёт абы что. Кладут изредка и небольшую сумму на «прочие расходы».
И это ничем не напоминает российскую офисную игру в «день рождение» – типа «сегодня ты именинник, мы тебе собираем денежку, завтра он, послезавтра я».
вставки в виде цитат взяты из моих статей по теме и являются как бы отзвуками «прошлой» жизни. В тексте книги они показаны курсивом.
Возвращение в обитель
Мартовская погода в Таиланде выдалась такой знойной, что приехавшая на неделю дочь изнывала от каждого солнечного луча. Вансо, уже привыкшей к почти экваториальному климату, иногда не замечал, что надо спрятаться в тень, на что ему было указано. Он только рассмеялся. Недельное общение с дочерью и племянницами скрасило эти дни, но всё чаще приходило ощущение чего-то, что возвращало мысли к монастырю. Приехал с традиционными подарками на будда-день в монастырь, он был встречен так радушно и радостно, что такие мысли укрепились окончательно. Поговорил с ачжаном, поговорил со старыми знакомыми монахами и вернулся в своё кондо. Но решение уже созрело. Работа гидом по историческим местам и буддистским монастырям приносило удовлетворения всё меньше. Вансо скучал по монастырю и монашескому образу жизни, по молчаливым соратникам и строгому распорядку дня. Где-то ему попалась выдержка —
«Если вы буддист, то одиночество – предвестие мудрости, вам следует к нему стремиться. Для духовных людей очень важно испытать одиночество. Однажды бодхисаттва пришёл к Будде. Об этом говорится в сутре Праджняпарамиты. Бодхисаттва пожаловался Будде: „Мне так грустно, я печалюсь, что вся жизнь так бессмысленна, меня это ранит!“ Будда ответил: „Это благородное достижение, ты смог почувствовать печаль потому, что накопил огромное количество заслуг. Если бы ты их не накопил, то отвлёкся бы на все сансарные вещи и думал, что это настоящая жизнь. А потом ты однажды сказал бы себе: „Стоп, все девяносто девять лет…“ Но было бы уже поздно.“ Дзонгсар Кхьенце Ринпоче»
Такое одиночество в монастыре сохранялось, оно было под защитой сангхи. Каждый был, согласно винайя, отшельником, и каждый делал одно дело, жили в одном месте и практиковали. В миру одиночество отдавало пустотой. Работа давала забыться, приносила доход, на который можно жить, но интерес к ней падал. Среди туристов редко попадались искренне заинтересованные в истории Сиама или в традиционном буддизме. Ежедневные или почти ежедневные поездки на экскурсии, занимающие весь день, не утомляли так сильно, как утомляло ничегонеделание в дни свободные. При уходе из монастыря, настоятель традиционно привёл его к «пяти ограничениям», но жизнь складывалась так, что Вансо утвердился в «восьми ограничениях», и обещание вернуться