В оформлении использован рисунок первого российского психоаналитика И.Д. Ермакова, любезно предоставленный его дочерью М.И. Давыдовой

      Предисловие

      Жана-Мишеля Кинодо я знаю с 1978 года, он был членом рабочей клинической группы усовершенствования, которую я вела в Женеве до 1984 года. С тех пор мы периодически обсуждали некоторые клинические и теоретические вопросы. На протяжении всех этих лет его приверженность психоанализу, серьезность в работе и способность продуцировать идеи неизменно вызывали мое уважение. Представляемая книга прекрасно отражает эти качества.

      Автор обращается к проявлениям сепарационной тревоги в клинической практике. В аналитической литературе, начиная с Фрейда, большое внимание уделялось сепарационной тревоге, однако немного было написано о том, какую решающую роль играет эта тревога и защиты против нее в психоаналитическом процессе. Фрейд говорит о черством хлебе, который выпадает на долю аналитика по понедельникам, но не упоминает при этом пациента. На примере детально описанного клинического материала Ж.-М. Кинодо убедительно демонстрирует различные формы и содержания сепарационной тревоги, а также работу, необходимую для проработки этой тревоги и понимания защит от нее.

      Во второй части рассматриваются основные психоаналитические теории сепарационной тревоги, начиная с Фрейда, включая Кляйн, Фэйрберна, Винникотта, Балинта, Анну Фрейд, Спитца и Малер. По ходу книги он ссылается и на других авторов.

      В последней части книги автор рассматривает вопросы окончания психоанализа и представляет собственное оригинальное понятие «портанс». Приводятся два неидентичных словарных определения значения этого слова. Первое определение обозначает силу, необходимую для поддержания структуры материала, – например, фундамента дома; второе определение используется в физике и обозначает вертикальную силу, которая в комбинации со скоростью обеспечивает подъем, – например, взлет самолета. По мнению Кинодо, в результате успешного разрешения сепарационной тревоги пациент приобретает портанс, то есть комбинацию упомянутых двух свойств, которые становятся крепкой основой внутреннего мира и способности к духовному подъему. Автор описывает констелляцию внутренних объектных отношений, которая обеспечивает личности портанс. Обретение этих качеств не только дает возможность переживать сепарацию и одиночество, но и является источником жизнерадостности, способности держаться на плаву и стимула к жизни.

      Я думаю, «Приручение одиночества» – весьма значимая книга. Клинический подход в ней сочетается с глубоко научным пониманием теории, рождая новые идеи, которые обогащают и теорию, и клиническую практику.

      Ханна Сигал

      Часть первая

      Сепарационная тревога в клинической практике

      1. Сепарационная тревога в трансферентных[2] фантазиях

      «Если хочешь, чтобы у тебя был друг, приручи меня!»

      Два лика одиночества

      У одиночества два лика: оно может быть очень плохим советчиком, но, если его приручить, может стать бесценным другом. Можно ли приручить одиночество? Возможно ли превратить его в реальный способ общения с самим собой и с другими?

      В этой книге я хочу показать, как, благодаря психоаналитическому опыту, можно пережить и трансформировать одиночество и каким образом порой враждебное и безысходное чувство одиночества может постепенно развиться в так называемое прирученное одиночество и создать основу доверительного общения с самим собой и с другими. По мнению аналитиков, этот переход осуществляется путем проработки сепарационной тревоги и тревоги, связанной с потерей объекта, и в этом процессе представлены психологическое развитие индивида и сходное с ним развитие аналитических отношений. Чрезмерная сепарационная тревога приводит к трагическому страху одиночества и брошенности – источникам психической боли и аффекта печали, как отмечал Фрейд в 1926 году. Как одиночество, изоляция может обернуться убийственной бездной:

      «Вы в разлуке всего лишь с одним существом, и мир становится безлюден» (А. де Ламартин, «Одиночество»). Напротив, прирученная сепарационная тревога становится оживляющей силой: приручение одиночества означает не устранение тревоги, но обучение возможности смотреть ей в лицо и использовать на благо жизни. Тогда переживание одиночества приносит убежденность в своей уникальности, в уникальности другого, и отношения с собой и другими приобретают огромную ценность. Именно так я понимаю Маленького Принца, когда он говорит розам: «Таким был прежде мой Лис. Он ничем не отличался от ста тысяч других лисиц. Но я с ним подружился, и теперь он – единственный в целом свете»