Роджер Федерер. Долгий путь и прекрасная игра мастера. Кристофер Клэри
Читать онлайн книгу.
один со своими записями и мыслями перед интервью. Вряд ли эта песня имела бы смысл для Федерера, который, кажется, крайне редко (и, уж конечно, не в этот раз) остается в одиночестве.
Это была середина декабря 2012 года, последнего месяца того самого года, когда он вернул себе титул первой ракетки мира, выиграв Уимблдон. Это был его первый титул Большого шлема более чем за два года. Роджер оставил свою жену Мирку и трехлетних дочерей-близнецов дома, в Швейцарии, и впервые приехал в эту часть Южной Америки, чтобы сыграть серию выставочных турниров, билеты на которые были распроданы за считанные минуты.
Конечно, Федерер приехал в том числе ради денег: ему заплатят около 2 миллионов долларов за выступление, и шесть матчей принесут теннисисту больше, чем все те 8,5 миллиона, которые он заработал в виде официальных призовых за 2012 год. Но для Роджера имеет значение еще и шанс пообщаться с новой аудиторией в новом месте, сняв те ежовые рукавицы, в которых он держал и тело, и разум все предущие одиннадцать месяцев.
Другие чемпионы, уже сколотившие состояния, отказались, сославшись на смену часовых поясов. Но Федерер и его агент Тони Годсик учли неиспользованные рынки теннисиста, а также его неотыгранные эмоции. Тур, который привел его сначала в Бразилию, а затем и в Аргентину, превзошел их ожидания. Этим вечером в Тигре на импровизированном стадионе собралось двадцать тысяч человек – рекордное количество для теннисного матча в Аргентине, несмотря на то, что эта страна породила таких легенд тенниса, как Гильермо Вилас, Габриэла Сабатини и Хуан Мартин дель Потро. Последний и был здесь соперником Федерера.
– Для Хуана Мартина этот матч проходил немного странно, – прокомментировал Франко Давин, на тот момент тренер дель Потро. – Он играл дома, в Аргентине, а зрители болели за Федерера.
Такая же ситуация складывалась во многих теннисных странах. Роджер мог почти везде играть, как дома. Даже около полуночи несколько сотен фанатов все еще ждали его за пределами стадиона. Взрослые забрались повыше, чтобы лучше видеть, и взяли детей на плечи. Вспышки фотоаппаратов мигали без остановки, а их владельцы не спускали пальца с кнопки, чтобы не упустить хороший кадр.
Все замерли в ожидании, но как только Федерер вышел из боковой двери и направился к машине, легко передвигаясь даже после трех сетов против дель Потро, улица погрузилась в хаос.
– Пока-пока. Пока-пока. Пока-пока! – теннисист ритмично махал рукой фанатам, пока не добрался до дверцы машины.
– Как дела? – поинтересовался он у меня абсолютно тем же тоном, закрывая ее за собой.
Я следовал за Федерером по всем шести континентам. За двадцать лет я брал у него интервью для New York Times и International Herald Tribune более двадцати раз. Наши встречи происходили повсюду: от частного самолета до раздевалок Уимблдона, от Таймс-сквер до альпийских ресторанов в Швейцарии и люкса в парижском отеле De Crillon. Мы общались в номере с невероятно хорошим видом на площадь Согласия, пока будущая жена Роджера Мирка Вавринец примеряла дизайнерскую одежду.
От большинства других элитных спортсменов, с которыми я столкнулся, Федерера отличает одна интересная привычка: сначала он расспрашивает вас, причем ему действительно хочется узнать о вашем собственном путешествии, вашем восприятии турнира, страны, людей.
– Причина, по которой Роджер так интересен людям, заключается в том, что он сам в них заинтересован, – однажды сказал мне Пол Аннаконе, его бывший тренер.
Моя семья из пяти человек отправилась в собственное путешествие в 2012 году, и учебный год начался прямо в дороге: три месяца дети посещали школы в Перу, Чили и Аргентине.
Федерер хотел узнать о моем впечатлении от Торрес-дель-Пайне и острова Чилоэ в Чили, об Арекипе в Перу, но больше всего его заинтересовало обучение наших детей, как они отреагировали на разные школы и была ли от этого польза. Стало ясно, что Роджер планирует брать с собой семью и рассчитывает, что его дети повидают мир, будучи при этом частью его повседневной жизни.
– Прибывая в большинство городов на турниры, мы будто возвращаемся в гости к своим новым друзьям по всему миру, – сказал он. – Это ощущение, будто ты дома вдали от него. Сейчас я могу довольно легко его воспроизвести, особенно оставаясь с детьми. Я хочу, чтобы они всегда чувствовали себя комфортно, куда бы мы ни поехали.
Любопытство Федерера – вежливое или искреннее – задает тон интервью, превращая его в живую беседу. Это обезоруживает, хотя, похоже, он это делает без какого-либо намерения. Что Роджер создает целенаправленно, так это ощущение комфорта в экстраординарной атмосфере. Федерер может стоять на пьедестале (у него было много практики), но сам подчеркивает, что ему приятнее встречаться с людьми с глазу на глаз. Эту черту в теннисисте вполне могла воспитать его мать Линетт. Когда кто-то слышит ее фамилию или продавец видит ее на кредитной карте и спрашивает, связана ли она с «тем самым Федерером», она отвечает утвердительно, но затем быстро переключает внимание собеседника, спрашивая, есть ли у него собственные дети.
– Посмотри вокруг, послушай, – сказал Роджер своим характерным носовым баритоном, указывая в окно машины. –