Эпидемии безумия. Классика социальной психологии. Поль Реньяр
Читать онлайн книгу.
одны и что наша независимость может полностью проявиться лишь в весьма редких и исключительных случаях. Разве мы не подчиняемся физическим законам? Разве любое наше уклонение от их требований не влечет за собой и соответствующего наказания? Напротив, это – бесспорный факт, хотя он и выходит за рамки нашего предмета.
Физиологи обращают внимание представителей чисто психологической школы на то, как часто свобода воли встречает на своем пути препятствия. Если в течение одной только минуты кровь или кислород перестанут поступать к мозгу, разве этого будет недостаточно, чтобы все наше нравственное существо, т. е. сознание, ум, воля, рассудок и чувствительность моментально исчезли? Капля алкоголя или эфира достигает наших нервных центров – и этого достаточно для временного ослабления нашей рассудочной деятельности, для направления нашего ума в сферу диких идей, бессмысленных слов и совершения действий, в которых мы раскаемся, когда пройдет временное действие яда.
Все эти замечания, направленные против абсолютной нравственной свободы человека, несомненно, справедливы; но лица, их высказывающие, несколько завышают их значение. В действительности они относятся к патологическому состоянию, в которое впадает человек после того, как его интеллект перестает нормально функционировать. Разве можно утверждать, что люди вообще не обладают нравственной свободой, лишь на том основании, что ее утратили отдельные лица? Это все равно что утверждать, будто человек вообще лишен зрения и слуха, потому что иногда встречаются слепые и глухие.
Понятно, что таких грубых аргументов недостаточно, чтобы поколебать учение об абсолютной свободе воли.
(Здесь было бы неуместно заниматься богословием, но, как известно читателю, сама церковь ограничивает нашу нравственную свободу, утверждая, что мы не в состоянии побеждать греховные соблазны собственными силами и достигаем этого только при помощи божественной благодати. Знаменитые богословские споры, посвященные этому вопросу, заняли собой весь конец XVII века.)
Даже в наших чисто психических проявлениях мы не бываем совершенно свободны, поскольку существует своего рода социальный миметизм, увлекающий нас. Ребенок воспитывается с помощью примера, он подражает родителям. В обществе люди подражают друг другу; и все эти условия подражания в совокупности составляют то, что принято называть уменьем себя вести. Сначала это делается сознательно, а впоследствии становится инстинктивным. Подражание может быть неудержимым, заразительным, внезапным и иногда даже опасным. Возьмите людей благоразумных, вполне владеющих собой, и соберите их вместе – при этом нельзя поручиться, что вследствие увлечения они не совершат действий и не примут решений, в которых каждый из них будет раскаиваться, оставшись наедине с самим собой. Опуститесь ступенью ниже, наберите первых попавшихся людей и образуйте из них толпу, и тогда вы увидите, до каких излишеств они будут в состоянии дойти. Эта склонность к подражанию была уже давно подмечена законодателями всех времен; вот почему везде существуют законы, направленные против массовых собраний.
В области идей, более возвышенных, именно влиянием подражания следует объяснять принятие внезапных решений, которые вовлекают в войну, революцию или возмущение целые нации, в то самое время, когда в них самих, по-видимому, царят полнейший мир и покой. История кишит подобными внезапными пробуждениями, вызванными небольшой группой решительных людей, увлекающих массу своим примером.
Наряду с подражанием добру встречается и подражание злу. В истории бывают моменты, когда целой нацией словно овладевает недуг и она утрачивает свободу воли. Эта сильно свирепствующая эпидемия затем потихоньку утихает и сменяется периодом спокойствия, который может продлиться более или менее продолжительное время. Существует и сумасшествие по подражанию. Наряду с физическими эпидемиями бывают эпидемии умственные. Сущность их всегда одна и та же, обстоятельства влияют лишь на формы эпидемий, которые обусловлены средой, первоначальным импульсом и окружающими условиями. Средневековые эпидемические сумасшествия основываются на том же принципе, что и наши, но, тем не менее, не похожи на них.
Я был занят изучением этих социальных недугов, когда почтенный декан парижского Faculte de Sciences, г-н Мильн-Эдвардс, предложил мне изложить перед Французской Научной Ассоциацией новейшие открытия в области нервной патологии.
Мой труд, разумеется, не может претендовать на полноту. Чтобы соответствовать последнему требованию, он должен был бы охватывать историю всех народов. Я выбрал для своих публичных лекций те умственные эпидемии, которые являются особенно характерными для каждой данной эпохи, и пренебрег некоторыми из них (например, алкоголизмом), потому что они слишком известны.
В моей работе мне очень помогли мои знаменитые коллеги. Профессору Шарко было угодно, во время моего пребывания в Сальпетриере, допустить меня до участия в его ежедневных работах; господа Жюль Луи, Мэнэ, Маньян, Бруардель и мои друзья Бурнилль и Шарль Рише сообщили мне свои личные наблюдения и материалы. Выражаю им за это мою искреннюю благодарность.
Публика большого амфитеатра Сорбонны удостоила мои лекции благоприятного приема. Не знаю, какая