Лысая, безобразная, голая. Хуже не придумаешь, хорошо хоть, солнышко светит и не так холодно. Я огляделась, никаких следов, кроме четко очерченного круга примятой травы. Что же за колдовство такое. Голову торкнуло тонкой и острой, как игла, болью. Я тяжко вздохнула и поплелась по следам засранцев, что в страхе улепетывали от болотной бабы.

      Выйдя за границу леса, я, как и ожидала, увидела вдали теплые домики с дымящимися трубами. Ммм, какое-то давно знакомое чувство ностальгии. Игла снова пронзила голову.

      Долго наслаждаться ароматами не пришлось. Навстречу выперло пять мужиков, кто с вилами, кто с палкой, а один прямо смертоносный – с косой. Видимо, сопляки нажаловались.

      – Добрый вечер, – язвительно поздоровалась я и скрестила руки на груди. – Чего вылупились?

      – Там лихо лесное, – озадаченно почесал репу смертоносный. – Мы по его душу в лес идем.

      – Ну так, приятно познакомиться!

      – Дурная она, зуб даю, так и есть! – промямлил мужичок с тупой лопатой в руках. – Гнать ее отсюда надобно!

      – Лучше бы одежду мне нашли, – я раскинула руки и уперла их в тонкую, как тростинка, талию. Мужики судорожно сглотнули. Эх, простота! Плевать им, видимо, что я лысая.

      Один тут же начал сымать штаны.

      – Эй, поаккуратней, дядя, – оскалилась я, выставляя на показ свое единственное оружие.

      – На, – говорит и штанешки свои протягивает. – Прикрой срамоту.

      – Срамота у тебя на лице, – огрызнулась я, но штанищи взяла.

      Мужики завороженно наблюдали за каждым моим движением.

      – Поясок бы! А ты, – указала я на самого чистого, – рубаху свою давай, тебе прятать нечего!

      Чистый послушно снял свою рубашку и отдал мне. Смертоносный откуда-то вынул пропитанную жиром и пропахшую потом лямку и протянул.

      – Сойдет, – объявила я, когда оделась. Мужики уже не смотрели на меня так вожделенно.

      – А ты чего такая…?

      – Какая же? – я удивленно вздернула лысую бровь.

      – Страхолюдина ты, – заявил мужик из бесштанной команды.

      – А от тебя навозом несет на полкилометра! И ничего. Вон сколько у тебя друзей.

      Что ж я за человек такой? Они мне помогают, а я язвлю, как злодейка какая-то. Но самое страшное – мне жутко нравится.

      Пока навозный выяснял, действительно ли от него несет коровьими экскрементами, я покинула сомнительную компанию, устремившись в деревню. Там меня никто не ждал. Мало того, бабищи не проявляли никакого сочувствия. Повсюду то и дело слышалось:

      – Образина.

      – Батюшки, гля, ни волосинки!

      – Чучело! Тьфу на тебя!

      – Иди отседа!

      Но кроме как кудахтать, больше ничего и не делали. И то хорошо.

      – Поди сюда, – позвала одна на вид сердобольная тетка лет сорока.

      Я недоверчиво прищурилась.

      – Помощь нужна? – спросила тетенька, маня загорелой рукой.

      – Не откажусь.

      – Пошли в дом.

      Я вошла в невысокую избушку. Рыжая кошка с белым нагрудником подозрительно на меня посмотрела. Я ответила ей тем же.

      – Сядь, – женщина подвинула мне стул. – Сейчас будем есть. Пётка!!

      На кухню забежал мальчишка, но я засомневалась в этом, когда, увидев меня, он завизжал словно девка, узревшая на пруду мертвяка.

      – Ну и чего ж ты верещишь, Пётка? – я глумливо выстрелила глазами в белобрысого парнишку.

      – Мама! Это же та баба болотная!

      – Пётка. Не баба это вовсе и совсем не болотная.

      – Ну она ж лысющая и страш-ш-шная, погляди на нее.

      – Хватит! –