на входе у детского сада

      каштан пирамидками цвел.

      не хочешь, как вспомню, а надо —

      и шел.

      случалось, сбежать получалось,

      и благо, наш дом – визави.

      подумаешь, детская шалость —

      реви

      над всем, предначертанным свыше,

      теперь, над собою, большим:

      в любви искупался – и вышел

      сухим

      Мне метафору Бог ниспослал: человек – как свеча,

      И на то ему дали конечную плоть восковую,

      Чтобы свет источал, у иконки в латуни покорно торчал,

      По нему же – по Богу – тоскуя.

      Но не зря я сдавал теорлит:

      Ведь в свече и фитиль без остатка горит!

      Это что же в божественном тропе выходит такое?

      Неужели средь пыльных икон

      Я прикован светить, и торчать дураком,

      И закончиться полностью ради чужого покоя?

      Память легче мотылька,

      Легче призрака в прихожей.

      Отпусти ее пока.

      Смерть зудит под белой кожей.

      Облака в сырой зиме

      Пахнут сумрачной тревогой.

      Налегке поверишь мне

      Ради голоса и Бога.

      Дай мне время обмануть

      Птичку в горле – спи спокойно.

      Где-нибудь и как-нибудь,

      Кафель, шторка, рукомойник.

      Потолок в мелу. Страна

      За стеклом и без предела.

      Память легче сна. Она

      Отлегла и отболела.

      Я счастлива и тем, что угол отгорожен,

      что ящерица спит, что вымыт потолок,

      что вскормленный листвой оркестр многоножек

      уехал по воде в чугунный водосток.

      Горох перебирать (для памяти полезно),

      готовить впопыхах, рассказывать пшену

      о том, как холодна отчищенная бездна,

      о том, как я в нее когда-нибудь нырну.

      Что тыква мне, когда не выстиран нагрудник,

      когда сочится пыль сквозь мýку порошка

      Успеть бы дотемна, успеть бы до полудня.

      Жаль, ноги устают в хрустальных ремешках.

      Найди себя в сужении кругов,

      Когда затянет кучевая поволока

      И штыковым дождем отрежет путь на Льгов

      С мечтами о Москве, слоистый путь порога

      С отходными тропинками в райцентр

      Сквозь дымку сосен, комаров роистость,

      Поля охровые неистовством люцерн,

      Квадраты хлеба, ягодные низки;

      Когда дикарский деревенский ареал

      Сдает без боя ясеням пространство

      И загоняется в бревенчатый пенал

      С москитно-сетчатым и ведерным убранством.

      Найди себя, покуда тусклый свет

      Лениво залипает в пятистенок,

      Молчальников двустворчатых квартет

      Минуя, тесноту их, копоть гренок,

      Осевшую от века и на век.

      Держи свечу и спички наготове —

      Когда б кисель из сумерек поблек

      И грудь сдавило слезное апноэ

      Горизонталью грузной потолка;

      И утварь заиграла б с тобой в прятки,

      А глубина, вдруг, сделалась мелка;

      Угвазданные грязью голопятки,

      Как будто до обеда не топтав

      Рыхлистость сдобных муравьиных кучек,

      Забрезжили крылато и стремглав

      Рассеялись в углу, глаза измучив

      Желанием отчаянным прозреть —

      Тогда б ты напоследок чиркнул спичкой

      И запер тело в теневую клеть,

      И понял – правит