Кроме дворника филина во дворе школы никого ещё не было. Господин Филимон важно расхаживал туда-сюда в жёлтых сапогах и без конца своей метлой размахивал. Лёгкий сентябрьский ветерок играючи теребил макушки клёнов. Жёлтые и красные листья-самолётики кружились над дворником. А когда садились на землю, то ужасно его злили.

      – А ну выметайтесь отсюда! Ишь повадились! – донеслось до ежей, когда они подошли к школе.

      – Доброе утро, господин Филимон! – первая поздоровалась с ним Ежимила.

      – Так-то вы школьников встречаете? – с улыбкой сказал Ежислав.

      А Ежианна добавила:

      – Не успели прийти, а нас уже выгоняют…

      – Это я не вам, а нарушителям чистоты, – кинулся оправдываться филин, показывая на листья. – И вам здравствуйте!

      – Давайте я вам помогу, господин Филимон, – предложила Ежимила, – а то небось устали всё утро за самолётиками гоняться.

      Дворник девочку-ежонка поблагодарил, но метлу свою не отдал. Сказал, что у каждого своя работа. И неизвестно ещё, что труднее: двор подметать или буквы учить.

      – Волкашка! Волкашка! – громко закричал крошка Ежимир и захлопал в ладошки.

      Он первым увидел волчонка и очень обрадовался ему. Маленький ежонок тоже полюбил друга Ежимилы. И не только потому, что Волкашка с ним играл. А ещё потому, что у него были сильные лапы. Волчонок ловко забирался даже на самый высокий орешник и доставал для него вкусные орешки.

      Друзья весело болтали на школьном крылечке. Они договорились сидеть рядышком, за одной партой, и во всём друг другу помогать. Наконец и остальные жители Листвянки стали подтягиваться.

      Зайцы, хорьки, бурундуки с сыночками, белки и лисы с дочками. Все торопились в школу и вели за лапки своих детишек. За ними последним топал старый крот с внучатами. Щурясь от солнечного света, он шёл с вытянутыми вперёд лапами. Поэтому было непонятно, кто кого ведёт: то ли дед кротят, то ли они его.

      Всю дорогу слепой крот давал ценные указания: на уроке не читать и не писать. Только сидеть и слушать, иначе глаза будут плохо видеть. Столько лет прожил, а глупости говорит. Зрение не от учёбы портится, а если его не беречь.

      – А я и не знала, что столько детей в Листвянке… – удивилась Ежимила. – Где же они прятались всё лето?

      – У бабушек и дедушек, – ответил Волкашка, – в соседнем лесу, где живёт мой дед.

      – А ты почему не гостил у него летом?

      Пожав плечами, Волкашка задумался, а потом признался:

      – Я ведь раньше хулиганом был. А дедушка страшно не любит озорников. Ты ведь сама меня «Волкашкой-дурашкой» обзывала, когда я плохо поступал. Помнишь?

      Ежимила покраснела. Она всегда заливалась краской, если волчонок вспоминал об этом.

      – Но ты ведь теперь исправился, – сказала девочка-ежонок, – а то мы бы с тобой не подружились.

      – А у тебя есть дедушка? – спросил Волкашка.

      – Нет. Была бабушка, но её теперь тоже нет. И я уже стала забывать её лицо. И всё из-за этого жадного бобра.

      – Какого бобра? – не понял волчонок.

      – Господина Бобрентия. Это он забрал у нас медальон с портретиком бабушки, – грустно ответила девочка. – Я потом тебе расскажу.

      Господин Филимон перестал вжикать метлой и стал проверять у зверей лапы. Увидит у кого под ногами прилипшие листья – сразу отряхивать принимается. Уж очень ответственно он подходил к своей работе. Ласковая госпожа Ласкалетта даже обиделась:

      – Что ж вы, господин Филимон, нас за грязнулек принимаете…

      У хозяйки лесной аптеки не было детей, но она всё равно пришла. Просто ей нравилось любоваться на других малышей. А своих ласка не заводила, потому что слишком много хлопот с ними. Так, во всяком случае, она всем говорила.

      Госпожа Мышася привела аж пятерых близнецов – одинаковых на мордочку и по росту мышат.

      – Как же их различать будем, Волкашка? – спросила Ежимила.

      Волчонок почесал себе за ухом и серьёзным голосом ответил:

      – Остаётся только по голосу. Может, хоть этим отличаются?

      А когда мышата что-то не поделили и подняли писк, друзьям стало понятно, что это пустой номер. Они даже пищали одинаково.

      Филин