Визиты: Осенние визиты. Спектр. Кредо. Сергей Лукьяненко
Читать онлайн книгу.
но окончательное решение примет мама.
Ювелиру виднее, как гранить алмаз.
– Ну все, мне пора. – Людмила Корсакова поднялась, секунду смотрела на сына, словно собираясь сказать что-то еще. Наклонилась, чмокнув его в макушку.
– Пока, мам.
– Вымой посуду, хорошо?
– Хорошо, мама.
Людмила вышла из кухни. Мальчик сидел неподвижно, слушая, как она одевается в прихожей. На его лице медленно проступало напряжение, которое уже некому было увидеть.
– Кирилка!
– Да? – Он повернулся, снова расслабляясь снаружи, словно мать могла увидеть его сквозь стену.
– Ты не дашь мне свои новые стихи?
Кирилл молчал.
– Мне надо показать их серьезным людям.
– Как-нибудь потом, мама. Ты что-нибудь старое им дай, ладно?
Она подчеркнуто громко вздохнула.
– Ты не лентяйничаешь, Кирилка?
– Не знаю.
Людмила Корсакова тихонько засмеялась:
– Все-таки поищи, Кирилл.
Хлопнула дверь.
Мальчик, сидящий за столом, медленно взял ложку, посидел минуту, не двигаясь. Потом поднялся. Недоеденный суп отправился обратно в кастрюлю, тарелка и ложка – в раковину. Кирилл налил в бокал уже остывшего чая и отнес в свою комнату. Потом вышел в прихожую и закрыл дверь на второй замок.
Он снова остался один – мальчик, боящийся взрослеть. Одному – легче.
Кирилл был в центре внимания всегда, сколько себя помнил. Просто потому, что он умел писать стихи в том возрасте, когда другие дети еще не способны запомнить чужие. Трехлетний поэт… пятилетний поэт… восьмилетний поэт…
Он привык.
У него не было друзей среди ровесников – та неизбежная цена, которую платят за любой талант. Кириллу стало бы легче, знай он, что эта плата не зависит от возраста, а прилагается ко всем, вставшим над толпой. Но он отнес ее лишь к себе – ошибка любого ребенка, считающего все происходящее с ним уникальным. Он искал друзей среди взрослых и находил тех, кто старательно пытался относиться к нему на равных. Потом он смирился.
Одному – легче.
Кирилл плюхнулся на кровать, даже не потрудившись позвонить на телестудию. Его слегка знобило, и он не мог понять причину – то ли вернувшийся страх, то ли разговор с матерью. Телевидение? Да, он мог вести детскую программу, читая сочиненный взрослыми текст, а изредка – свои стихи. Это была награда, честно заработанная, горькая и ненужная. Кирилл понял все еще год назад. Он ничем не лучше других. Просто умел в пять лет то, чему другие учатся в двадцать. Если отбросить возраст, то Кирилл был одним из многих поэтов, известных лишь десятку друзей и собирающихся на свои «литературные вечера» в районных газетках и домах культуры. Тринадцать лет делали его уникальным… но уже куда меньше, чем раньше.
Детство – преходящий недостаток.
Кириллу было интересно, что скажет мама, когда поймет это. Вряд ли отнесется спокойно. Ювелир, узнающий, что старательно гранил под бриллиант