Маршал. Канта Ибрагимов
Читать онлайн книгу.
очем, так вас и дома, и во дворе, и близкие в школе называли. Однако для меня вы были и остались в памяти Колей, Николаем.
Это тот Коля, с которым я в школе училась, с которым я была на ты. А сегодня – писатель. Никогда бы не подумала и не поверила бы. Хотя, если по-честному, ты всегда был такой. И даже по виньеткам это видно. На фото после первого класса тебя поставили последним, в крайнем правом углу, где ты стоишь подбоченясь. Ну а по окончании школы, хотя ты и не был отличником, только ты и Шмелькова попадаете на самый первый лист, прямо среди учителей и руководства школы. Со Шмельковой всё понятно – у неё мама была завучем школы и она получила золотую медаль, а ты?
…Коля, прости, что перешла на ты. У меня к тебе просьба. Но до этого не могу не высказать тебе давнишнюю, с самого детства, претензию, которую ты недавно вновь растормошил.
Я часто смотрю чеченское телевидение. И вот очередное твоё интервью по поводу открытия в Грозном большой физико-математической школы, которой присвоили имя твоего отца.
Ты говоришь о том, что в советской Чечено-Ингушетии, когда всё было подчинено прежде всего образованию, в республике был лишь один специализированный физико-математический класс, а теперь, когда чеченцы во главе, – целая физмат школа. И при этом ты как бы невзначай подчеркиваешь: «Я был единственный чеченец в классе».
Вот каким был, таким и остался – националистом! И никакой ты, конечно, не Коля, а точно Канта. Ты и в школе был такой же.
Помнишь, я показала тебе свой паспорт, где в графе «национальность» (в паспортах национальность указывалась) было написано «чеченка», на что ты сказал: «Ошибка природы».
И как ты стал писателем? Гуманист. На уроке русского языка и литературы тебя сажали на последнюю парту, а наша пожилая учительница, которую, кстати, все в школе боялись, – Вера Константиновна – ещё в 9‐м классе прямо на уроке при всех сказала: «Ибрагимов, от твоего взгляда у меня вот здесь очень болит… Давай договоримся, ты не ходишь на мои уроки, а я ставлю тебе четвёрки всегда и везде».
Тогда я не знала, что она показала правое подреберье – печень (ты у меня в печенках сидишь). И до сих пор помню, как ты, радостно размахивая пустым портфелем, выскочил из класса… Однако этот договор тебя не спас. Уже в десятом классе Веру Константиновну уволили. Из-за меня.
Говорили на уроке о Сталине, и вдруг Вера Константиновна выдала, что моя фамилия Кобиашвили, может быть, в честь великого вождя народа, ведь его подпольная кличка Коба. Ничего не подозревая, я спросила об этом у отца.
Мой отец чеченец, кистин, родом из Грузии. Он рассказывал, что во времена того же Сталина всем чеченцам, проживающим в Грузии, к фамилиям приписали окончание «швили», чтобы их не депортировали в феврале 1944 года. Отец, будучи военным, среагировал на мой вопрос о Кобе по-военному, быстро и решительно. Он пошёл в школу – был скандал. Веру Константиновну уволили, а моего отца перевели служить на Чукотку… Там, по официальной версии, в результате несчастного случая мой отец погиб. Мы с матерью, к слову – эстонкой по происхождению, в то время остались в Грозном, чтобы я не прерывала учебу, закончила выпускной класс…
По русскому языку и литературе появилась новая учительница, и тебе пришлось ходить на занятия. По всем предметам у тебя были оценки «хорошо» и «отлично», кроме русского языка и литературы. Чтобы спасти «хороший» аттестат, тебе нужно было написать выпускное сочинение на «отлично». На экзамене все списывали со шпаргалок, но ты даже со шпаргалки не мог списать без ошибок.
Я хорошо это помню, ты всегда поддевал меня, говорил, что ты такого-то тейпа, такого-то пути (некъ) и, наконец, из Ибрагим-гара[2]. И когда ты вырастешь и непременно станешь знаменитым, ты, как окончание фамилий у грузин, армян и азербайджанцев, добавишь к своей фамилии «гар» и будешь Канта Ибрагим-гар, чтобы идентифицировали тебя как чеченца. Первую половину своего обещания ты в моих глазах исполнил. Надеюсь, пойдешь до конца. Я это вспомнила потому, что ты дразнил меня «Эй, Коба-гора!» А когда тебе нужно было списать у меня задание по русскому языку, ты менял интонацию и мягко называл меня «госпожа Кобиа-гар».
Кстати, ты и тогда, и сейчас говоришь по-русски с акцентом. И этот акцент явно прослеживается и в твоих текстах. Но это так, старческие воспоминания. По настоящему – моё послесловие. И так много хочется сказать, есть что сказать, но, оказывается, на бумаге изложить не просто. Во всех отношениях очень сложно. Ведь это документ, а не сплетни и болтовня.
…Впрочем, возвращаясь в счастливые школьные годы… Директор школы – Лопатин – был физик, ученик и друг твоего отца. Он решил тебе помочь. Нужна была шариковая ручка, которой ты писал сочинение, чтобы все твои ошибки и недочеты исправить и вывести 5/5 и в аттестате «хорошо» по русскому языку и литературе. Интересно, помнишь ли ты это? А я хорошо помню, потому что наша классная, видимо, зная моё отношение к тебе, позвонила мне домой. Я побежала на стадион «Динамо», где ты на «опилках» футбол гонял. Как обычно, ты лишь махнул рукой. Тогда побежала к тебе домой. Твоя мать достала ручку из твоего потрепанного портфеля, который всегда валялся у двери.
Откуда я знаю
Гар