Виннету. Сын вождя. Карл Май
Читать онлайн книгу.
олюционное развитие в соответствии со своей индивидуальностью. Конечно, многие в наше время уверены, что у индейца нет никаких необходимых государствообразующих качеств. А верно ли это? Отвечаю: нет! Но не стану больше ничего утверждать, ибо это тема отдельного научного труда. Белый человек веками развивался вместе с природой: от охотника – к пастуху, а от пастуха – к земледельцу и промышленнику. У красного человека времени для этого не оказалось. Сама судьба не предоставила его. Индейцу пришлось совершить гигантский скачок с низшей, первой ступени, ступени охотника, на высшую, последнюю. При этом те, кто предъявляет ему сегодня невыполнимые требования, совершенно не думают о том, что он уже изначально был обречен на тяжелое падение со смертельным исходом.
Выживает сильнейший – таков жестокий закон бытия всей земной природы. Но мы все же должны понимать, что жестокость эта – всего лишь внешний атрибут. На самом деле она способствует христианскому прощению, ибо вечная мудрость, породившая этот закон, одновременно и вечная любовь. Но можем ли мы утверждать, что в отношении вымирающих индейцев совершен акт милосердия?
Индсмены встретили первых бледнолицых очень гостеприимно, поистине с божественным уважением. И что получили в ответ? У них отняли землю. Сколько при этом свершилось жестокостей и сколько пролито крови, знает каждый, кто читал историю «знаменитых» конкистадоров. Дальше – больше. Белые пришли со сладкими речами на устах, но с заточенными ножами за поясом и с заряженными ружьями в руках. Они обещали любовь и дружбу, а принесли ненависть и кровь. Краснокожие шаг за шагом вынуждены были отступать. Иногда белые на словах предоставляли краснокожим «вечное» право на их территорию, после чего снова продолжали преследование, прогоняя индейцев все дальше и дальше. При этом землю скупали за бесценок либо не платили вообще.
А потом индсмену поднесли медленно действующий яд, «огненную воду». За ней пришли оспа и другие отвратительные болезни, уничтожившие деревни и выкосившие целые племена. Когда красный человек заявлял о своих правах, ему отвечали порохом и свинцом. Он снова отступал перед превосходящими силами бледнолицых. Ожесточенный и загнанный в угол, краснокожий мстил каждому белому, повстречавшемуся на его пути. В ответ вырезались целые племена. Постепенно этот храбрый охотник, бывший когда-то гордым, правдивым, искренним и всегда верным своим друзьям, превратился в недоверчивое и лживое существо, тайно подкрадывающееся к своему врагу, чтобы нанести коварный удар. Но разве не белый виноват в этом?
Табуны диких мустангов, из которых краснокожий выбирал себе самого смелого скакуна, – где они сейчас? Где теперь увидишь бизонов, когда-то миллионами обитавших в прериях? Чем он живет сегодня, этот красный человек? Муко́й и мясом, которые ему поставляют? Да вы только посмотрите, сколько извести и других «прекрасных штучек» в этой муке́? Разве можно ее употреблять в пищу!
Как-то раз в одно из племен должны были отправить стадо скота из сотни жирных голов. По пути к месту назначения оно странным образом превратилось в пару-тройку старых, страшно исхудавших коров, от которых воротили шеи даже падальщики-грифы. Если красный человек займется хлебопашеством, сможет ли он рассчитывать хотя бы на худой урожай, он, бесправный, которого теснят со всех сторон и которому нигде нет пристанища? А ведь каким гордым и прекрасным он был прежде, когда летал над саванной, обдуваемый гривой своего верного мустанга! И каким жалким и опустившимся выглядит он ныне в лохмотьях, не прикрывающих его наготы! Когда-то смело вступавший в схватку с серым гризли, теперь он крадется по углам, словно шелудивый пес, ворующий или выпрашивающий мелкие кусочки полусгнившего мяса.
Да, теперь он болен и медленно умирает. А мы жалостливо стоим над его убогим ложем, но ничего не предпринимаем, чтобы хоть что-то изменить. Стоять у смертного одра – дело не из легких, но стократно ужаснее, когда это ложе целого народа. Множество вопросов мучает меня. И прежде всего – что произошло бы с индейцами, получи они достаточно пространства и времени для физического и духовного развития? И какую особую форму культуры потеряет человечество вследствие их гибели? Пусть этот умирающий не смог приспособиться, но неужели из-за своей самобытности ему грозит полное вымирание и нет никакой надежды на спасение? Даже бизонам нашлось место в Национальных парках Монтаны и Вайоминга, иначе они вымерли бы окончательно. Так почему же бывшим законным хозяевам земли нет места, где они смогли бы жить и духовно расти?
Впрочем, какая польза от таких вопросов на пороге неотвратимой гибели! Чем помогут упреки и стенания, когда вообще уже ничто не может помочь! И я не могу ничего изменить. Могу лишь скорбеть, но ведь мертвых не воскресить. Я… А почему, собственно, я? Только потому, что давно и хорошо знаю краснокожих, среди которых есть один, живущий в моем сердце и памяти чистым светом. Он, лучший из лучших и самый верный из всех моих друзей, всегда готовый на жертву, был подлинным представителем своей расы. И так же, как и эта раса, погасший от смертельной пули врага. Я любил его, как никого на свете. Я и сегодня продолжаю любить этот умирающий народ, чьим благороднейшим сыном он был. Не раздумывая, я пошел бы на смерть, чтобы только сохранить его жизнь. Ту жизнь, которой он сотни раз рисковал ради