Цифровая медицина. В. Н. Литуев
Читать онлайн книгу.
лезни. Врач, онколог с облезлой краской маникюра, к которой меня направили, долго рассматривала мои анализы, и наконец, заявила: у вас нет сцинтиграфии. На мой вопрос, а зачем она вам нужна? Мне было сказано, «мне, врачу нужно знать есть ли у вас метастазы?» Продолжая размышлять вслух, я спросил, «Что дает вам для лечения моего рака знание о том, что у меня есть метастазы?» До сих пор, а прошло уже 12 лет, ответа на такой простой вопрос я не получил ни от одного врача.
Сцинтиграфия – предполагает введение внутривенно радиоактивного физиологического раствора, после чего на экране монитора становятся видны на пораженные опухолью участки по всему организму. Надо сказать, что перед посещением онколога я три месяца еженедельно ходил в соответствующий кабинет к соответствующему специалисту с той самой целью – сделать себе сцинтиграфию. Каждую неделю мне говорили, что аппарат не работает из-за того, что нет «картриджа» с радиоактивным компонентом, который импортируется из ЮАР. Нам, целой компании образованных людей с онкологическими патологиями, с которыми я успел перезнакомиться, было удивительно, что наша страна, производящая ядерное оружие не в состоянии производить для своих больных радиоактивные медицинские комплектующие.
Врач с облезлой краской на ногтях, позвонив куда-то, согласилась со мной, что для разработки планов лечения нет необходимости делать сцинтиграфию. Немного погрустив, очевидно, для создания образа сострадания передо мной, в общем то решительным пациентом, она заявила, что у меня есть три месяца для завершения своих дел, и назначила встречу через месяц, не назначив никаких лекарств и процедур.
Поскольку к этому времени я уже выработал для себя психологические меры защиты, в общем-то огорчения не стали фатальными, когда проклинаешь весь мир, и, грешно думаешь – за что? Значит есть за что! Но все-таки я не удержался, и подумал про российскую медицину в свете древней российской мудрости – «горбатого могила исправит!». К счастью, за дюжину лет, прошедших с той поры мне повезло повстречать и других врачей, врачей, что называется милостью Божией, главным человеческим качеством которых было умение слышать пациента. А попутно – сделать множество важных открытий, которые и позволили мне выжить.
Когда-нибудь в мемуар-романе «Саге о Литуевых» напишу о том, что бесы – это не литературно-религиозный термин, а реальная субстанция, активно уничтожающая людей. Вместе с тем, на тяжелом пути, когда каждую секунду страдаешь от недуга, появились люди, прямо-таки не люди, а какие-то боги, помогавшие справляться с болезнью.
Но это были первые личные открытия, доктора наук, источниковеда и математика, человека глубоко пост пенсионного возраста. Этих встреч и открытий случилось множество. Чтобы не отвлекаться сосредоточимся на моих медицинских открытиях, которые помогли мне не просто выжить, но жить далее с высоким качеством жизни, когда к своим пост 70-летним годам я продолжаю работать, отдыхать, иногда огорчать, но чаще, надеюсь радовать свое многочисленное семейство.
Самый главный наш потенциал в семье – наших детях и внуках. Мне мой старший внук Коля как-то сказал: «Дедушка, ты не умрешь». И пока его слова сбываются. И это не удивительно, ведь если вспомнить, что «устами младенца глаголет истина», то я не могу Колю подводить.
Через месяц, после того, как моя семья получила неутешительный эпикриз, в котором была расписана в подробностях моя «неизлечимая» патология, моя Жена и моя Невестка (я намеренно пишу эти слова с заглавной буквы, ибо – заслуживают) начали действовать в информационном поле – интернете.
Другими словами, первое что надо сделать – это решить информационные проблемы по вашей, как потом выясняется, вполне излечимой проблеме. Мы поняли потом, что «неизлечимые патологии» – это только мысли врачей и отчаявшихся пациентов, не знающих и не умеющих предпринять адекватные действия для своего излечения.
Пока я грустил по поводу свалившейся на меня онкологии и консультировался с нотариусами по поводу составления завещания, умные и решительные женщины нашли в Германии трех онко-хирургов, поскольку переговоры о сроках операции с отечественными врачами не принесли успеха.
В результате, на семейном совете мы пришли к выводу, что несмотря на относительно высокую цену, нам необходимо обратиться к руководителю онкологической клиники в немецком городе Ульм при университете этого города, доктору медицинских наук, профессору Марку Шрадеру.
Общая стоимость операции и двухнедельное пребывание в двухместной палате в клинике обошлось нам в 16 000 евро. Все было оплачено из Москвы. В эту цену включена максимальная цена всех медицинских и хозяйственных расходов. За сохранение жизни – не самая большая сумма.
Несколько забегая вперед скажу, что по завершению пребывания в клинике каждому пациенту производится перерасчет по реальным затратам. Мы, конечно, не стали исключением, и, нам сделали перерасчет и возвратили 7 500 евро, которые клиника возвратила на мою кредитную карту. Все это происходило в 2010 году.
Прилетели с женой Ветой в Мюнхен и приехали на такси в Ульм, который, по нашим масштабам, расположен совсем недалеко от столицы Баварии. В клинике нам порекомендовали сервисную медицинскую