Уплыть за закат. Жизнь и любови Морин Джонсон. Мемуары одной беспутной леди. Роберт Хайнлайн
Читать онлайн книгу.
он сохранил этот титул до конца жизни.
Что бы ни говорили об идеологии этого автора, его нельзя обвинить в фарисействе, разве только в простодушной наивности.
Хайнлайн верил, что фантастический рассказ имеет смысл только в том случае, если его корни уходят в самую настоящую действительность, в то же время проникая в мир воображения. Он был убежден, что выдуманная действительность не может быть опрокинута на читателя в первых же абзацах произведения, а должна проявляться постепенно, прорастая сквозь реальность.
Полвека не покладая рук он работал в фантастике, выпустил в свет 54 книги – романы, сборники рассказов и т. д. – общим тиражом 49 миллионов экземпляров. За три первых года работы он на взлете таланта создал несколько книг, которые живы и сегодня и не просто как любопытные опыты довоенной фантастики, а как совершенно современные произведения. И когда я говорю о том, что Хайнлайн – создатель современной американской фантастики, я имею в виду именно свежесть, актуальность его работы – каждая из его повестей могла быть опубликована сегодня, и мы бы восприняли ее как сегодня написанную.
Девчушкам, бабочкам и котятам.
Сьюзен, Элеоноре и Крис и, как всегда, Джинни.
С любовью,
…Вперед, друзья, Открытиям еще не вышел срок. Покинув брег и к веслам сев своим, Уплыть за край заката и достичь Вечерних звезд, пока еще я жив.
1
Комитет эстетических устранений
Я проснулась в постели с мужчиной и котом. Кот был мне знаком, мужчина – нет.
Я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться – пристегнуть настоящее к воспоминаниям о вчерашнем вечере.
Бесполезно. Никакого «вчера» не существовало. Последнее, что я помню четко, – это салон иррелевантобуса Берроуза[1], в котором ехала в Нью-Ливерпуль. Потом раздался громкий треск, я ударилась головой о переднее сиденье, какая-то женщина подала мне ребенка, и мы все потянулись к аварийному выходу правого борта. В одной руке у меня был кот, в другой – ребенок. Потом я увидела мужчину, которому оторвало правую руку…
Содрогнувшись, я открыла глаза. Нет, у незнакомца рядом со мной рука была на месте и кровь не хлестала из куцего обрубка. Может, мне просто приснился кошмар? Я горячо надеялась, что это так.
А если не так, то куда я дела ребенка? И чей он, собственно? Морин, так не пойдет. Если ты потеряла ребенка, тебе нет прощения.
– Пиксель, ты ребенка не видел?
Кот промолчал, и суд постановил, что он не признает себя виновным.
Отец когда-то сказал мне, что я единственная из его дочерей, способная, усевшись на церковную скамью, вдруг обнаружить, что плюхнулась на горячую лимонную меренгу. Любая другая посмотрела бы, куда садится. (Я-то как раз смотрела. Но мой кузен Нельсон… Ну да ладно.)
Если оставить в стороне лимонные меренги, кровавые обрубки, пропавших детей, возникает вопрос: что за человек лежит в постели, повернувшись ко мне тощей спиной, скорее как супруг, чем как любовник? (Не припомню, чтобы выходила за него замуж.)
Я и раньше делила постель с мужчинами – и с женщинами, и с детьми, которые могли в нее надуть, и с кошками, которые занимали большую ее часть, и (однажды) с целым квартетом. Но будучи женщиной старомодной, все-таки предпочитаю знать, с кем сплю.
– Пиксель, кто это? Мы его знаем? – спросила я у кота.
– Н-н-н-е-е-т.
– Тогда давай посмотрим. – Я положила руку на плечо неизвестному, чтобы разбудить его и спросить, где мы с ним познакомились – если мы знакомы.
Плечо было холодное.
Он был мертв.
Не лучший способ начинать день.
Схватив Пикселя, я вскочила как ошпаренная. Пиксель запротестовал.
Я рявкнула:
– А ну, заткнись! У мамы проблемы. – Отключив на долю секунды свой подкорковый центр, я решила не выходить пока ни на улицу, ни в коридор (куда там ведет эта дверь?), а повременить и постараться оценить ситуацию, прежде чем звать на помощь. В этом был свой резон, поскольку я была в чем мать родила. У меня нет предрассудков на этот счет, но благоразумнее будет все же одеться, прежде чем заявлять о трупе. Полиция, вероятно, захочет меня допросить, а я этих легавых знаю – они используют любой повод, чтобы вывести человека из себя.
Поглядим сначала на труп…
Все еще прижимая к себе Пикселя, я обошла кровать и наклонилась над мертвым телом. (Фу-у!) Нет, я его не знала. И вряд ли захотела бы лечь с ним в постель, будь он даже жив-здоров. Но он не был: его половина кровати была залита кровью (брр). То ли она вытекла у него изо рта, то ли ему перерезали горло – я не знала, что именно
Выход в иррелевантность, т. е. «безотносительность» к текущему пространству-времени, – метод пространственно-временных перемещений, который использовался, например, на яхте «Дора» Лазаруса Лонга (см. романы «Достаточно времени для любви» и «Кот, который ходил сквозь стены»). Метод, открытый Джейкобом Берроузом, позволял континуумоходу «Гэй Обманщица» перемещаться не только в пространстве-времени, но и между вселенными (см. роман «Число Зверя»).