Детство – да как у всякого сельского пацанёнка: сперва из травы макушки не видать, а вдруг глядь – и уж кошу я её, траву эту… Вроде специально не учил меня никто – сам сообразил, что да как, на старших глядя.

      Хозяйство у нас было среднее: отец – так называемый «середняк», по тем временам модное слово. Работали все, не отлынивали. Управлялись… Однако ж про учёбу для детей не забывали тоже – в своем селе я окончил четыре класса. Школа в селе – большая, каменная, построенная еще по указанию барина, графа Остермана. Учиться я начал – еще Гражданская не закончилась. Трудное время… Но школу отапливали, а учительнице ученики приносили от родителей питание, обычно просяные блины. По два блинчика каждый ученик. Так и существовали: детям – грамоту, учительнице – еду. А потом снарядили меня в город Сапожок, продолжать ученье. В городе была школа – такая, где выдавали и обмундирование, и питание, там тебе и учеба, и общежитие, всё разом… И комсомольская организация там была – в районе на хорошем счету, передовая, сильная. Там я и комсомольцем стал, и одно время в нашем общежитии даже комендантствовал, заведовал им. Сам понимаешь, двоечника на такую должность не поставят. Старался я…

      Колхоз в селе Красное

      Началась коллективизация. Сперва в селе нашем – а оно большое было, пятьсот дворов – организовалось «Общество по общей обработке земли». Не колхоз ещё – общество такое, понимаешь… Хозяйств двадцать всего в это общество подались, однако не заладилось чего-то – и разобрали лошадок, инвентарь, и вернулось всё на круги своя. Вроде репетиции, что ли…

      А вот через год взялись за дело уж по серьезу: стали организовывать настоящей колхоз. На тот раз хозяйств сорок в него влилось: свели лошадей в общую конюшню, инвентарь да семена собрали – и закрутилась машина. Ну, занадобились люди в правление, да передовые, понимаешь… И председатель колхоза приехал в город, в училище, забрал без разговоров мой сундучок и привез меня в колхоз. И избрали меня бригадиром. Единогласно.

      Как раз в том году у нас уродилось всё очень хорошо! Колхозники получили на трудодни сильно много зерна. И отцу моему – поскольку вся семья в колхозе активно трудилась, и трудодней заработали мы прилично – столько навезли зерна, что даже деть его было некуда…

      Ну, а те, кто не решался пока в колхоз подаваться – у них земля была отдаленная, а тут зернопоставку с них стребовали такую, что и на пропитание у самих не осталось. В результате к весне все в колхоз вступили. И столько рук в колхозе стало… ну, вдвое боле, чем ртов. Причём несытых! И постановили колхозники на общем собрании: все излишки, что у кого есть, собрать в фонд малоимущим да голодным. Да еще летом столовую организовали общую – и все малоимущие, и поздно вступившие, там питались.

      Колхоз наш был передовой, работали все хорошо и много – и вот стали появляться в колхозе и трактора, и сложные молотилки… В общем, шло дело. Да и меня повысили: избрали заместителем председателя колхоза. А потом председателя колхоза взяли в район работать – так я остался председателем. И с этой-то должности меня и отобрали в армию…

      Начало военной карьеры

      Вот именно что отобрали! Физическое развитие у меня подходящее было, сила в руках… Знаешь, тогда служить в РККА – это честь была! У нас в селе Красном парнишка был, Яшей звали – так вот он росточком не вышел. До тех самых заветных ста пятидесяти пяти пару сантиметриков не дотянул – его и забраковали. Сильно расстроился Яшка, даже плакал от обиды: всех вон берут, а я что, убогий, что ли, какой? Потом Яша этот стал электриком – электричество протягивал по всему селу, по домам, по фермам, машинным дворам и чего еще есть. Маленький, легкий – по электрическим столбам кошкой лётал! Однако же всю жизнь грустил, что в армию не взяли…

      Вспомнилось чего-то, как уже в девяностые, в разгул перестройки, пригласили меня, как есть я ветеран, выступить перед призывниками. Глянул я и ошалел: и в зале, и на площадке, где малых в автобусы грузили, полно милиции! Кто-то