Какие сюжетные линии помогут разобраться в себе и своих чувствах?

      • Любовная линия. Обратите внимание, как именно выражается влюбленность героев, какие эмоции, мысли и действия сопровождают ее. Эта книга прекрасна тем, что показывает нам совершенно разный опыт проживания чувств, и это доказывает: нет правильного и неправильного переживания влюбленности, каждый и каждая проживает ее по-своему. Когда я была подростком, иногда мне казалось, что я как-то «не так» чувствую влюбленность и что у других людей все по-другому. Если бы мне тогда попалась эта книга, думаю, я быстрее поняла бы, что со мной все нормально.:)

      • Родители и дети. Еще интересно понаблюдать за тем, как герои воспринимают то, что им с детства говорили окружающие взрослые, как эти слова внезапно превращаются в установки и убеждения, когда ребенок вырастает, и как они с этим справляются. Важно помнить, что не всегда то, что нам говорят о нас, соответствует истине. Только мы сами решаем, какими быть, что нам по силам, а что нет.

      • Эви и терапия. Главная героиня регулярно ходит к психотерапевту – и это замечательная возможность увидеть, как то, что обсуждается на сессии, можно применять в жизни. Вместе с Эви мы понимаем, что психотерапия может быть непростой и что не всегда будет получаться поступать так, как мы планируем, но это нормально. Если же вы никогда не были у психолога или психотерапевта, но хотите начать терапию, эта книга, возможно, поможет вам сформулировать запрос и понять, как все проходит.

      Перри. Моему лучшему другу. Навсегда.

      – Я не влюблен в Эви Бэкхем.

      Мне бы и хотелось подчеркнуть это еще больше, но мы с Лео уже двадцать минут носимся челночным бегом, так что я едва могу говорить, не то что с каким-то нажимом. Я падаю на землю и откидываюсь на спину.

      – Рано остановился, – говорит Лео, сверяясь с часами.

      У него как раз в разгаре футбольный сезон, но я-то питчер, а до бейсбола еще месяцы и месяцы. Я здесь только ради Лео – чтобы он не тренировался один. Не дело переносить такие пытки в одиночку. И несмотря на жгучую боль в легких, я был совсем не против этой тренировки, пока Лео не заговорил об Эви.

      – Продолжай, я тебя не держу, – говорю я ему.

      Но Лео садится рядом со мной.

      – Вы с Эви все время вместе.

      – Мы друзья, – говорю я, хотя это еще слабо сказано.

      Мы с Эви не разлей вода. Когда нам было пять, она посреди зимы пришла из садика к запертому дому, потому что ее рассеянные родители (математик и психолог) просто забыли, что у них есть дочь. Мои мама с папой ее спасли, и с тех пор мы были неразлучны.

      Почти четыре года назад она уговорила меня податься в академию Ньютона, в школу-интернат с дичайшим отбором и уклоном в математику и физику. Здесь мы и учимся: она, я и Лео. Я согласился только потому, что считал, будто у меня нет шансов. В отличие от Эви, которая сдала отборочный экзамен за половину отведенного времени. Наверное, ее выпендреж повысил мои шансы, напугав всех остальных до чертиков, – а я-то ничего другого от нее и не ждал.

      Когда, к моему удивлению, мы оба получили письма о зачислении, я пытался отговорить Эви от поступления. Она нарисовала мне прелестную картинку, как мы целыми днями будем кодить и мастерить роботов. Но я не хотел бросать семью в Висконсине ради школы в штате Иллинойс, в которой учатся почти одни мальчики, где придется носить форму и упахиваться в хлам. Я хотел плыть по течению все старшие классы вплоть до неизбежного выпускного. Пускай Эви когда-нибудь получит Филдсовскую премию по математике – за английский ей никогда выше четверки не поставят.

      Но Эви распахнула свои большие серые глаза, положила мне ладонь на предплечье и сказала: «Пожалуйста?»