Рис Шеффилд, герцог Уортингтон, прекрасно проводил вечер. Впрочем, все его вечера проходили прекрасно: как обычно, они с друзьями выпивали, а затем отправлялись в игорный дом Холлистера, где он, как правило, за несколько часов проигрывал небольшое состояние.

      Сегодня часть вечера, отводившаяся под выпивку с друзьями, проходила, к его удовольствию, в таверне «Любопытный козел». Приличное местечко в стороне от Мейфэра, где они с Кендаллом, Беллом и Клейтоном могли спокойно выпивать и беседовать без пристального надзора других представителей высшего общества. «Любопытный козел» был куда предпочтительнее старомодных чопорных джентльменских клубов на Сент-Джеймс-стрит.

      Перед тем как зайти в заведение, друзья с радостью поздравили его с возвращением к прежней жизни: наконец-то он стал самим собой. До самого недавнего времени он был совершенно другим человеком, о чем регулярно напоминала головная боль, но не любил об этом думать и старался задвинуть неприятные мысли подальше всякий раз, когда они приходили в голову.

      Рис как раз заказывал свою третью вечернюю порцию эля у хорошенькой барменши, как вдруг Кендалл ни с того ни с сего выпалил:

      – Знаете, друзья, я надумал жениться.

      Все трое в мгновение ока повернулись к Лукасу и уставились на приятеля так, словно он лишился чертова рассудка или обзавелся второй головой.

      Рис, который никогда не лез за словом в карман, первым обрел дар речи. Словно отгоняя наваждение, трижды плюнул через левое плечо, поморщился, глубоко вдохнул, энергично помотал головой и руками и только потом заговорил.

      – Жену? Боже милостивый, старина! Ну что за необходимость бросаться, как в омут головой, во что-то настолько… постоянное.

      Кендалл не был похож на сумасшедшего. После того как друзья одновременно закончили Оксфорд, Кендалл быстро пошел в гору и стал коммодором военно-морского флота его величества. Но отец, предыдущий граф, не преподнес ему патент на блюдечке с голубой каемочкой. Нет, Кендалл вкалывал как проклятый. Никто не мог сравниться с ним в усердии и преданности. И вот этот бедолага действительно задумал жениться? Кендаллу что, было мало попытки с вероломной леди Эмили Форсуэл. Неужели он забыл, как она его предала?

      – Мы не становимся моложе, – ответил Кендалл.

      – Да мы в свои двадцать девять еще щенки, – возразил Уортингтон. – Когда я родился, моему отцу было за пятьдесят.

      Его отец был закоренелым холостяком долгие годы, но потом все-таки женился и, как и подобает, произвел на свет сына, Риса. Разумеется, получив наследника, отец решил продолжать ту же жизнь, какую вел до женитьбы, предоставив супруге развлекаться так, как она хочет, что та и делала с удовольствием. В результате их сына в основном воспитывали слуги, гувернантки и наставники.

      Отец время от времени заезжал в свое герцогское имение, чтобы посмотреть, как растет его сын, убедиться, что он понимает значимость титула, и дать совет-другой насчет женщин (Рис серьезно сомневался в их здравости).

      Уж точно эти советы не помогли ему в тот единственный раз, когда Рис едва не сделал предложение некой леди, едва избежал печальной участи, вовремя обнаружив, что указанная леди интересовалась исключительно его титулом. Эту мысль он тоже заталкивал как можно дальше всякий раз, как она всплывала в голове.

      Белл – Бомонт Белхем, маркиз Беллингем – тоже попытался вразумить друга. Белл оставался холостяком, поскольку все его время было посвящено работе в министерстве внутренних дел. Когда-то он готов был отказаться от своего титула, чтобы попасть на войну против Франции. Слава богу, его просьбу отвергли.

      Вместо этого ему предложили должность в министерстве внутренних дел, где в целом ему ничто не угрожало, хотя раньше Белла отправляли на довольно опасные задания, и Рис об этом знал.

      Белл был умен, прямолинеен и целеустремлен. Если у него и имелся какой-то недостаток, так это его желание работать день и ночь. Маркизу требовался отдых больше, чем кому бы то ни было, и друзья достаточно часто ему об этом говорили, но вместо того, чтобы последовать этому совету, Белл говорил, например, Рису, что ему следовало бы хоть один денек как следует потрудиться вместо того чтобы попусту тратить свое время, проигрывая кучу денег и волочась за женщинами. Ну и кому нужны такие советы?

      Белл прищурился, глядя на Кендалла:

      – Ты уверен, что готов к этому? Прошло всего два года после того, как…

      Продолжать не имело смысла: все они знали, что он имеет в виду, – да и выражение лица Кендалла не сулило Беллу ничего хорошего.

      – Хвала небесам! Просто дождаться не могу, когда уже я перестану быть тем единственным среди нас, кого связывают узы супружества, – наконец подал голос Эван Ферчайлд, виконт Клейтон.

      Рис засмеялся. Клейтон совсем недавно позволил себя стреножить, причем сознательно. Виконт был чрезвычайно богат, занимался наукой и политикой, принимал активное участие в работе парламента и никому даже