Сотник. Не властью единой. Андрей Посняков
Читать онлайн книгу.
hasis>
На заливном лугу у Горыни-реки лениво паслись коровы. Черные, с белыми пятнами, пегие, рыжие – разные. У каждой на шее колокольчик – ботало. Вроде бы все боталы одинаковы, в одной кузне у дядьки Лавра деланы, однако – по-разному звучат. Хозяйки их на слух различают: под вечер ведут пастухи стадо, мычат коровушки, колокольчики звенят – и каждая хозяйка буренку свою отличает по звуку, выбегает – встречать. У кого две коровки, у кого – дюжина, у иных богатеев и полсорока – целое стадо! А есть и такие, у кого только одна. Бедолаги, чего уж. И все же недаром сказано: коровушка богатств не прибавит, но и с голоду помереть не даст. Молоко, творог, сметанка… А если кроме коровы еще и куры, и утки есть, да еще жито-хлебушек ежели уродится – то и совсем милое дело!
– Да, жито – это славно, – щурясь от яркого солнышка, лениво потянулся тощий белоголовый парнишка – пастушок. Звали его Белян, а напарника – Хвалом. Только Хвал на волос темненьким был, и не тощим, а этак вот, в теле, по малому детству даже жирнягой кликали, и детство то недалече осталось, обоим пастушкам едва минуло по десяти лет. Для серьезных дел еще маловаты, а вот стадо пасти – самый раз. Не то, конечно, стадо, что на ближних лугах – те коровенки людей нарочитых, лучших – тех взрослые пастухи пасут, знающие да умелые… А вот это вот, на дальнем лужку, – это уж с бору по сосенке собрано беднотой, и не за деньги пастушата трудятся – за еду. И то – славно!
– Да уж, не худо, что хлебушек уродился, – погладив желтую, с подпалинами, собаку, важно согласился Хвал. – А ведь, помнишь, по осени-то не хотели сажать? Тетка Брячислава громче всех верещала: что за озимые такие, я сама хозяйка – что хочу, то и сажаю. А уж по осени-то – ни в жисть! Ты почто ржешь-то?
– Да так… Больно здорово ты тетку Брячиславу изображаешь! Похоже, ага…
Посмеявшись, Белян тоже погладил собаку:
– Горой, Гороюшка… хороши-ий… у-у-у…
Не молод уж был пес, прямо сказать – старенький. Да где ж бедным-то пастушатам хорошую-то собаку взять?
– А теперича – эвон! – ухмыльнулся Хвал. – Кто эти самые озимые посадил, как Михайло-боярич советовал, тот уже и с хлебушком! А остальные лебеду жрут. Как тетка Брячислава.
– Не-е, – Белян шмыгнул носом. – Тетка Брячислава лебеду жрать не станет. Есть у нее припасы-то. Да телку стельную недавно купила… Двух!
– Так второй-то – нетель!
– Все равно. Не с молоком, так с мясом, ага… – искоса глянув на стадо – всего-то коровенок с дюжину, – Белян сглотнул слюну. – А вот, друже, хорошо бы нам в Михайлов городок, а? К бояричу в младшую стражу. Уж мы бы тогда…
– Рановато еще, – махнул рукой Хвал. – Малы, скажут. Да и хозяин отпустит ли?
– Меня тоже навряд ли…
– От, то-то и оно! Кому воевати, а кому вона – коровенок пасти.
– Ну, тоже дело. Зато не голодаем!
Таких вот отроков, как Хвал с Беляном, хватало в Ратном да и по всему Погорынью после знаменитого мора, случившегося не так и давно. Иные семьи полностью вымерли, да что там семьи – целые селения, та же Нинеина весь, от которой и людишек-то осталось – раз-два и обчелся. Это если саму колдунью Нинею считать и Красаву, девчонку-волхвицу. Приблуды – так вот таких, как Хвал-Белян, – обзывали. Своей семьи нет – померли все, – вот к дальней родне и прибились, а уж у тех-то не забалуешь – горбатиться будешь от зари до зари.
– Говорят, в землях Журавля-боярина тоже по осени озимые сеять собрались, – задумчиво промолвил Белян. – Слышь, Хвале! А мы с ними друзья или нет?
– Да пес их знает, – Хвал пожал плечами. – Боярин у них сгинул, кто там посейчас за главного – бог весть. Да они и сами не ведают – кто им друг, а кто враг. Лешаки еще эти… Подползут – не увидишь, вот уж умеют ховаться. Слыхал, Ждан из младшей стражи сказывал – мол, от лешаков этих всего ждать можно. Одни старосте своему служат, а иные – бог знает кому…
Подул легкий ветерок, от реки потянуло прохладой.
До того кротко дремавший пес вдруг встрепенулся, потянул носом воздух. Не залаял, правда, но – забеспокоился.
– Эй, Горойко! Ты что? Унюхал чего?
– Да, верно, дичь в камышах почуял! Тю, тю, Горой… Эх, и жарит, – Белян вытер со лба пот. – Может, купнемся?
– На стремнине-то? Так в омут живо затянет. Да и Вирея, деда Коряги телка – та еще! Сам знаешь – не доглядишь, живо к болоту сбежит, там и сгинет. Кого потом плетьми? Нас! С Коряги станется. Да и – единственная коровеха, да…
– Трусоват ты, Хвале! Ну, как хочешь, а я побегу…
Отрок живо стянул с себя рубаху…
И тут вновь вскинулся пес! На этот раз залаял, ощерился да с грозным рыком ринулся к речке – видать, и впрямь почуял кого-то чужого…
– Горой! Горой-ко!
Переглянувшись, ребята пустились следом. Первым – Белян, напарничек же его поотстал, замешкался… да и не больно-то любил бегать.
Обогнув заросли малины, мальчик выскочил почти к самой реке, как вдруг… Словно бы сама земля вздыбилась! Впереди, в десятке шагов поднялся, вскинулся, не хуже Гороя,