Я закрыла глаза, но перед лицом все ещё адски мигала новогодняя гирлянда, успевшая надоесть еще до наступления праздников.

      Дверь лифта скрипнула, и только сейчас я поняла, что впервые за последние четыре дня оказалась в тишине. В ушах стоял настоящий гул от всей этой рутины домохозяйки.

      Тишина. Только скрежет лифта монотонно отмеряющий этажи.

      Ни тебе телевизора, ни толстого мужа, разговаривающего с «Алисой» чаще, чем со мной, ни бесконечно пиликающих игрушек сына, ни шума пылесоса, ни журчания воды в раковине, пока я мою посуду, ни пылесоса, ни гомона ремонта в набитой новенькими квартирами многоэтажке.

      Я вдохнула и выдохнула. У меня было моих собственных тридцать секунд, пока я еду в лифте, чтобы сходить в пятерочку. И я решила посмотреть на себя в зеркало.

      Измученная семейной жизнью женщина, пялилась на меня изучающим взглядом из отражения.

      От былой двадцатилетней Эмилии казалось не осталось и следа. Замотанная в зимний шарф, чтобы не прострелило шею, с пучком на голове, от которого мои когда -то великолепные густые длинные волосы портятся. В зимнем пуховике – как снеговик на стероидах. Ни тебе талии, ни силуэта, ни фигуры.

      Глядя на проезжающий мимо подъезда майбах с двумя красавчиками я еще раз глубоко вздохнула в такт раздающейся из него музыке и в который раз подумала: Дааа, замуж я вышла слишком рано…

      Майбах рассекал московскую слякоть блестящим, глянцевым черным стержнем.

      Я уже начала фантазировать о том, как бы я себя вела на свидании с водителем такой машины и что надела бы, если он позвал меня в ресторан…

      Внезапно машина резко остановилась прямо передо мной, когда я пыталась перейти дорогу.

      – В салон ее, быстро! – Скомандовал властный баритон через плечо.

      Пассажир – двухметровый амбал, едва умещавшийся в карикатурно сидящее на нем токседо выскочил из машины. Классические мужские туфли окунулись в придорожную грязь перемешанную со снегом.

      Громила поскользнулся, но я была настолько ошарашена происходящим, что не воспользовалась его оплошностью.