Перед лицом пронёсся росчерк луча, и сзади кто-то коротко вскрикнул. Оглядываться, чтобы посмотреть, было некогда. Парень на ощупь нажал на кнопку управления десантным комбинезоном, продолжая выцеливать зелёные фигуры, карабкающиеся по склону. На лицо надвинулась кислородная маска, разом отрезав все запахи. Вот и хорошо. А то, вонь горящего человеческого мяса реально стала выворачивать кишки.

      По тактическому щитку шлема пробежали багровые всполохи. Сашка поднял голову вверх и увидел огненные росчерки, устремляющиеся вниз. На позициях гоблинов вспухли разрывы. Орбитальная бомбардировка. Значит, скоро будет помощь. И это хорошо. Правда, есть один вопрос: доживут ли они до этой помощи? Уж слишком яростно гоблины наседают. Надо бы обозначить себя сигнальным маяком. А то, не ровен час, накроют их позиции дружественным огнём. Звучит-то как красиво: «Дружественный огонь». Но это красиво до той поры, пока не узнаешь, что это такое. Погибнуть от рук своих – врагу не пожелаешь.

      Капрал, наверное, уже активировал маяк. Где он, кстати? Гоблины, не ожидавшие орбитальной бомбардировки такой интенсивности, в замешательстве отступили. Пользуясь передышкой, Саня оглянулся, выискивая глазами Ленски. Капрал лежал под выступом скалы, вращая глазами и беззвучно разевая рот, словно рыба, выброшенная из воды. Ноги и почти всё тело были расплющены гравитационным снарядом, практически, в лепёшку. Лопнувшая во многих местах кожа, ореол кровавых брызг на камнях и мешанина костей. Здоровое сердце ещё пыталось протолкнуть кровь через сплющенные сосуды, но капрал умирал.

      И не спросишь, теперь, активировал он маяк, или нет. Где все, кстати? Витька Сашка опознал по руке, на рукаве которой сохранилась нашивка командира отделения. Разорвало бойца, видать, прямым попаданием. А, вот, Генриха располовинило излучателем ровно в районе пояса, и было видно, как он полз вперёд, оставляя след из крови и внутренностей, пока, наконец, не умер. Там, в дыму, ещё кто-то отстреливается. Короткие импульсы уходили куда-то вниз по склону. Саня рванул на выстрелы и увидел Генку по прозвищу Старый.

      Он и был старым. Тридцать четыре года, это, уже, возраст. Вислые усы, коротко стриженый ёжик тёмных, с проседью, волос и морщины вокруг глаз. Старик. Как есть старик. Он разительно выделялся среди восемнадцати-девятнадцатилетних десантников и ни с кем так и не подружился. А воевал хорошо. Вот и сейчас он вёл огонь короткими экономными импульсами с, настолько хорошо оборудованной, позиции, что, несмотря на весь трагизм ситуации, Саша залюбовался. Его отсюда выковырять – ещё постараться надо.

      – Под ноги смотри, салага, – не оборачиваясь, рявкнул Старый, словно затылком увидев, кто к нему идёт. – Там растяжки стоят.

      Саня глянул под ноги и, действительно, увидел тонкие нити, тянущиеся к детонаторам плазменных гранат, замаскированных между камней. И здесь Гена всё рассчитал. С тылу, тоже, к нему, не так-то просто, подобраться.

      – Куда долбишь? –