Врачи из ада. Ужасающий рассказ об экспериментах нацистских врачей над людьми. Вивьен Шпиц
Читать онлайн книгу.
видел, как прохожие мучают, насмехаются и всячески издеваются над стариком-евреем. Этим монахом был отец Бруно Рейндерс из Левена (Бельгия). Увиденное возмутило его так сильно, что к горлу подступила тошнота.
Когда нацисты оккупировали Бельгию и начали активное преследование и депортацию евреев, отец Бруно решил прийти на помощь невинным людям. Заручившись поддержкой своих друзей и близких, он смог спасти около 320 еврейских детей и группу взрослых. Одним из помощников монаха был его племянник Мишель, в ту пору еще совсем ребенок. Мишель выступал в роли курьера и, время от времени, сопровождающего.
На вопрос о том, почему он рисковал жизнью ради спасения еврейских детей, неизменно скромный и спокойный отец Бруно отвечал так: «Потому что им, человеческим существам, угрожала опасность. Спасение их жизней было нашим долгом».
Мишель Рейндерс ни на минуту не забывал о словах своего дяди и впоследствии стал врачом, руководствуясь все теми же принципами. Он ушел на пенсию в 1995 году, будучи клиническим профессором медицинского факультета Университета Колорадо, и вместе со своей супругой Колетт жил в Денвере, штат Колорадо, вплоть до своей смерти в 2005 году. У пары есть двое сыновей и четверо внуков.
Клятва Гиппократа
Клянусь Аполлоном-врачом, Асклепием, Гигиеей и Панакеей и всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению, следующую присягу и письменное обязательство:
Считать научившего меня врачебному искусству наравне с моими родителями, делиться с ним своими достатками и в случае надобности помогать ему в его нуждах; его потомство считать своими братьями, и это искусство, если они захотят его изучать, преподавать им безвозмездно и без всякого договора; наставления, устные уроки и все остальное в учении сообщать своим сыновьям, сыновьям своего учителя и ученикам, связанным обязательством и клятвой по закону медицинскому, но никому другому.
Я направляю режим больных к их выгоде сообразно с моими силами и моим разумением, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости.
Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла; точно так же я не вручу никакой женщине абортивного пессария. Чисто и непорочно буду я проводить свою жизнь и свое искусство.
Я ни в коем случае не буду делать сечения у страдающих каменной болезнью, предоставив это людям, занимающимся этим делом.
В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всякого намеренного, неправедного и пагубного, особенно от любовных дел с женщинами и мужчинами, свободными и рабами.
Что бы при лечении – а также и без лечения – я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том, считая подобные вещи тайной.
Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена, преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому.
Без совести
Предисловие Эли Визеля
Это одна из историй, внушающих людям страх.
Теперь нам все известно. В течение той части прошлого века, что я зову Ночью, в определенных местах нашей планеты медицину применяли не во благо, а со злым умыслом; не для того, чтобы победить смерть, а во имя служения смерти.
Ключевую роль в борьбе между Добром и Злом, развязанной во время Второй мировой войны, играли печально известные врачи-нацисты.
Они стали родоначальниками науки, посвященной упорядоченной жестокости, – науки, которую впоследствии нарекли Холокостом, – и шли в первых ее эшелонах, обгоняя всевозможных истязателей и беспощадных убийц. В Талмуде есть несколько обескураживающая сентенция: «Tov she-barofim le-gehinom», то есть «Лучшие из врачей попадут в ад». Что же касается врачей-нацистов, то они создали этот ад собственными руками.
Учения о евгенике и эвтаназии конца 1930-х и начала 1940-х годов были выдержаны в духе нацистской идеологии и претворялись в жизнь ее преданными сторонниками, хотя не несли ни малейшей общественной необходимости и не выдерживали никакого научного оправдания. Подобно смертельному яду, эти учения отравили разум всех мыслящих людей в Германии. Но все же пионерами нацистских преступлений стали именно врачи. Чем объяснить их предательство? Что заставило их забыть или предать забвению клятву Гиппократа? Что заглушило голос их совести? Что произошло с их человечностью?
Говоря начистоту, медики были не единственными, кто столь преданно следовал заветам Гитлера. Этим же грешили и представители юридических профессий. И даже в какой-то степени духовенство. И только литературному сообществу удалось сохранить честь и достоинство: большую часть крупных писателей выслали из страны. И это касалось не только евреев: так, Томас Манн и Бертольт Брехт не были евреями, однако в спертом воздухе Третьего Рейха им становилось нечем дышать. В то же время большинство врачей осталось в стране. И они евреями не были.
Теперь нам известны