Insomnia, или Поиски Механической Вороны. Марина Клингенберг
Читать онлайн книгу.
абвения не будет… Когда-нибудь оно, конечно, придет, однажды ты почувствуешь его приближение и подумаешь: вот оно, долгожданное, истинное забвение. А до той поры придется страдать бессонницей, и воистину счастливый тот человек, который не замечает этого страшного недуга. Живет себе и живет, порой дремлет, считая это жалкое подобие забвения сном, просыпается и снова живет.
Да, есть такой человек на свете. Есть и тот, кто прекрасно сознает всю драматичность мира людей, но исправно забывается ненадолго – совсем на чуть-чуть, только в самое нужное для этого время. А есть такой: не может убежать от собственных мыслей и в конце концов понимает, что бессонница – самое ужасное, что смог придумать Создатель, и что в мире живет всего три человека.
Негодяй и Эгоист, который не хочет знать ничего, кроме собственного блага.
Таинственный Благодетель, свято блюдущий законы вверенной ему обители.
И кусок покореженной проволоки – ни то ни се. В будущем эту проволоку можно изогнуть в Негодяя и Эгоиста, сплести в Благодетеля, соорудить из нее нечто, миру еще неизвестное или просто оставить, как есть.
Бытует утверждение, что мир огромен и непостижим, а на самом деле в нем живет всего три человека… Непостижимо.
Я улыбнулась этому выводу, но тут же приказала себе любой ценой остановить явно не мои мысли, льющиеся в голову непрерывным потоком, и постараться уснуть. Эта ночь была особенной. Бессонницы не ощущалось, но темнота и тишина беспокоили напряженный разум, и это было по-настоящему страшно. Эту тишину безумно тяжело выносить, ничуть не легче, чем отсутствие сна. Кажется, еще немного, еще чуть-чуть, и ее разрушит огромной силы взрыв… Пронзительный звон разбитого стекла… Или нечеловеческий вопль, леденящий душу. Он возопит из ниоткуда, так громко, что из ушей хлынет кровь. И никто не сможет узнать, откуда взялся этот ужасный крик. Все сожмут головы обеими руками и тоже будут кричать, вжавшись в уголок кровати или дивана. Весь мир одновременно заголосит от страха.
Смолкнет ли тогда Вопль? Сумеют ли люди перекричать его?
Вряд ли это случится сегодня, – подумалось мне. Такие мысли всегда возникали в ночной тишине, и все это время дикий вопль существовал только в моей фантазии. Значит, скорее всего, так будет и этой ночью. И следующей. Разве что в две тысячи двенадцатом году, или когда там нам пророчат Апокалипсис, он вырвется наружу. Вот оно, страшное оружие четырех Всадников – они выскочат из облаков и завопят… Было бы забавно.
Но мысли мыслями, а сон все не шел, и сердце билось все быстрее и быстрее. Темнота и тишина уже не хитрили и не строили сложных стратегий. Они сужались, стремясь задушить в своих объятиях, и надвигались, надвигались. Ответственный момент: если раздастся какой-нибудь, пусть даже ничтожно тихий звук, можно умереть от разрыва сердца.
Однако минуты капали, но ничего не происходило. Тяжелая дремота, несмотря на то, что «я» все еще находилось в страшном напряжении, издевательскими волнами накатывала на сознание. Это был сон – какой-то шорох из коридора… Снова сон – шелест одеяла, в которое мне захотелось поуютнее завернуться. Сон…
ОНО.
Это был не шорох, не скрип и даже не звон. По счастью, и не Вопль тоже. Это было уханье.
Я стиснула зубы от раздражения. Совы. Выводят из себя каждый раз, когда тишину уже перестаешь подозревать в чем-то из ряда вон выходящем. Мерзкие создания, которые требуют жалости к себе. Да, на улице холодно, да, бедняжкам надо заботиться о себе и потомстве. Но это не повод устраивать жилище у меня на балконе. Впрочем, может, их там и не было. Возможно, они как Механическая Ворона, с которой мне однажды довелось столкнуться – вроде она и была, скакала себе по комнате, но пряталась, когда на нее смотрели. И спать она тоже мешала. Как и Муфлон, который неожиданно заглянул в купе поезда. Я не против такого жуткого, сверхъестественного соседства, но здесь я не гость и не путник, здесь мой дом, и меня совсем не устраивает еженощное уханье. Ворона все же большей частью молчала, а Муфлон и вовсе не проронил ни звука. Так, повел рогами, проверил, как дела, и удалился восвояси. Не то что эти говорилки на балконе.
Совы словно услышали мои мысли и вновь вызывающе заухали. Голова стала ощутимо побаливать. Одновременно с этим снова нахлынули вязкие, противные волны сна. Они не уносили в далекую страну фантазий и не отправляли в тяжелую тьму, а просто витали над головой, заставляя дрожать от ужаса при малейшем шорохе, и не выпускали из-под себя. Болезненный бред безжалостно атаковал усталый разум…
Я находилась на кухне. Все как обычно – не так, чтобы порядок, редкие чашки, ложки и пустые полиэтиленовые пакеты разбросаны тут и там. Крошек тоже достаточно. Дверцы шкафчиков чуть приоткрыты. Сквозь оконные стекла на все это великолепие льется свет – совсем немного, достаточно только для того, чтобы не щелкать лишний раз выключателем, если вдруг приспичит попить воды. В общем, все так, как и должно быть. За исключением одной-единственной мелочи.
На стуле, деловито сложив руки на коленях, сидел Муфлон.
Как и в прошлый раз, при нашей первой встрече в купе поезда, на нем были хороший (сразу видно – дорогой) серый костюм, белая