Ангелы Ойкумены. Генри Лайон Олди

Читать онлайн книгу.

Ангелы Ойкумены - Генри Лайон Олди


Скачать книгу
акие еще ядра?

      – Допустим, мои.

      – Вы похабник, сеньор. В аду черти вырвут вам язык.

      – Хорошо, мои отпадают. Пушечные годятся?

      Жалкая пирамидка горошин и впрямь напоминала груду ядер. Судя по количеству боеприпасов, артиллерии грозил скорый разгром.

      – Нет, это не ядра, – в отличие от драматурга, чувство юмора кухарки не распространялось на пищу. – Ядра гораздо больше. Будь горох размером с пушечное ядро, я бы каждый день варила вам суп. Густой суп, сеньор. Вы помните, какой я варила гороховый суп с копченостями? С ржаными сухариками?

      – Да, – вздохнул Луис Пераль. – Помню. Черт тебя дери, матушка Бланка! Из-за тебя я чуть не захлебнулся слюной. А это, наверное, перепелка?

      – Цыпленок.

      – Какой еще цыпленок?

      – Последний. Я вырвала его на рынке у Хуана Альвареса. Вы знакомы с Альваресом? У него в дождь воды не допросишься. А я вырвала и унесла, и он ничего не мог со мной сделать.

      – Ты мой герой, – кивнул драматург.

      – Да. Я ваш герой, сеньор, а это цыпленок. Ешьте, пока не остыло.

      Цыпленком гордо именовалась одинокая ножка. Даже не окорочок – раньше, в сытом прошлом, матушка Бланка звала такую ножку «пулочкой». Размеры ее и впрямь наводили на мысли о перепелке, жившей впроголодь и умершей от меланхолии.

      – Э-э… – начал было Луис Пераль, но кухарка перебила его:

      – Грудка на обед. Вторая ножка на ужин. Из остатков я сварила бульон. Вот он, в чашке, пейте.

      Женщина простая, без образования, за годы жизни в доме знаменитого комедиографа матушка Бланка научилась перехватывать чужой монолог, что называется, на лету.

      – Гузка? – предположил дон Луис. – Шейка? Спинка, наконец?

      – Фарш. Жареный лук творит чудеса, сеньор.

      – Фарш?

      – Я напеку пирожков.

      – Господь всемогущий! Пирожки?

      – Мука еще есть. И два яйца. Вы будете кушать, или мне отдать эти лакомства собакам?!

      – Буду, – Луис Пераль вздохнул. – Обязательно буду, но при одном условии. Если ты, матушка Бланка, разделишь со мной это изобилие гороха – и, разумеется, эту великанскую, эту умопомрачительную ножищу! В противном случае я умру с голода. А в предсмертной записке обвиню во всем тебя.

      – Я сыта.

      – Не ври мне!

      – Я сыта, сеньор. И если вы еще раз откроете рот не для того, чтобы затолкать туда порцию гороха, я возьму расчет. Тогда вы уж точно помрете с пустым брюхом! И я спляшу качучу на ваших похоронах.

      Угроза не была пустыми словами. Слуги покинули дом Пераля, разбежались кто куда в поисках скудного пропитания. Эскалона на осадном положении затянула пояс и положила зубы на полку. Продовольствие в город везли лишь самые отчаянные крестьяне, рискуя карманом, телегой, лошадьми, а нередко и головой. За риск они драли с горожан втридорога. Пожалуй, захоти el Monstruo de Naturaleza удержать беглецов, ему достаточно было заикнуться о том, и если не все, то часть слуг осталась бы верна драматургу. Они и сейчас тайком навещали матушку Бланку, делясь последним, помогая заполнить кладовку хоть чем-нибудь, пригодным в пищу. Кухарка же публично, на рыночной площади, заявила, что из дома ее золотого, ее драгоценного, ее неприспособленного к жизни сеньора она выйдет только на носилках, вперед ногами. «Не дождетесь!» – громом звучало в заявлении. Дочь матушки Бланки, девица трудолюбивая, но слабоумная, стояла рядом и одобрительно пускала слюни. Кухарка свалила на дочь всю уборку, остальное взяв себе: кухня, стирка, глажка, штопка, закупки, лекарства, надзор за расходами…

      – Вот, – мелкими глоточками Луис Пераль опустошил чашку с бульоном. – Я хороший мальчик. Теперь ты любишь меня?

      – Нет, – отрезала кухарка. Если бы скульпторам понадобилась модель для аллегории тирании, матушка Бланка подошла бы идеально. – Теперь горох.

      – Хорошо.

      Ядра для гномских пушчонок одно за другим исчезли во рту драматурга.

      – Цыпленок!

      – Это потребует времени…

      – Ничего, я подожду.

      Покончив с ножкой, драматург обгрыз мослы, раскусил кость и с аппетитом пиявки высосал все ничтожное содержимое, какое было внутри. Это и впрямь потребовало времени. Зубы у Пераля-старшего давно сократились в числе, а те, что остались, находились не в лучшей форме. Дон Луис собирался к дантисту в ларгитасский квартал, справедливо полагая, что врачи цивилизованной Ойкумены предпочтительней местных цирюльников – но, к сожалению, раньше не собрался, а сейчас, оскудев в средствах, решил, что лучше потратить деньги не на зубы, а на еду.

      – Теперь вино.

      – Это не вино!

      – Это вино.

      – Ты разбавила его втрое!

      – Благодарите Бога, что у нас вообще остался запас…

      За окном громыхнули копыта. Топот, сперва еле слышный, надвигался, рос, ширился,


Скачать книгу