Ольга, вытирая полотенцем руки, поспешила в гостиную.

      – И где наш папа? Ты что выдумываешь, сынок?

      Их замечательного папы на экране не было. Диктор вещал о погоде. Павлуша затопал ногами.

      – Не вру! Не вру! Вот только что был, люди с ним рядом, он что-то рассказывал. Рассказывал и улыбался. Я даже его портфель рассмотрел. Не вру…

      На глаза мальчугана навернулись слёзы. Ольга присела на стул, притянула парнишку к себе, обняла.

      – Не плачь. Верю, конечно, ты не обманываешь, просто другая программа началась, вот и всё. Вечером папа придёт и всё нам расскажет. Успокоился? Ну и молодец.

      Мальчуган притих. Из детской комнаты выглянула Машенька.

      – Мамочка, что там? Что в телевизоре?

      Ольга глянула в сторону дочери, затем перевела взгляд на большие настенные часы.

      – Боже мой! Шестой час, а вы ещё за уроки не садились. Паша, туши телевизор. Марш в комнату. Живее.

      Дети с явным неудовольствием ушли к себе. И тут же послышалось:

      – Мой стул… Нет, мой, я вчера на нём сидел…

      Мать вздохнула, поднялась и пошла в детскую. В голове крутилось: «Маленькие детки – маленькие бедки». Эта фраза последнее время частенько ела мозг.

      Встряхнула головой, строгим голосом воскликнула:

      – Так!

      Дети притихли. Вот теперь порядок.

      Несколько минут смотрела, как дети достают учебники. У Машутки домашнего задания не было, первоклашки пока лишены удовольствия дома листать буквари, но девочка, глядя на старшего брата, достала учебник, открыла и с серьёзным видом, шевеля губками, принялась читать. Читала или делала вид, что читает, было непонятно. Но Ольгу вполне устроила тишина – дети при деле. Прикрыв дверь, она вышла из комнаты.

      Без пятнадцати шесть. К семи должен прийти с работы муж, и Ольга поспешила «к станку», так она называла плиту на кухне. «Станок» блестел, вчера почистила, в кои веки муж достал импортное чистящее средство. Полюбовалась на плоды труда – и к холодильнику. Открыла, и доброе настроение пропало: холодильник, как и плита, чист. Чист и почти пуст – две пачки молока, котлеты в кастрюле, початая банка домашних маринованных огурцов, половина пачки сливочного масла и всё. Минуту постояла, прокручивая в голове возможные блюда для мужа на ужин, прикрыла дверцу холодильника. Бросила взгляд на навесной шкаф с крупами:

      – Вот ты-то, родной, мне и нужен!

      Это она вслух, словно с подружкой, болтает. Взяла банку с макаронами и продолжила монолог:

      – Где там итальяно-пасто? Ага, иди сюда, кастрюлька ждёт…

      Мурлыча мотив новомодной пугачёвской песни, сварила макароны, разогрела котлеты. Аккуратно, тонкими дольками порезала огурцы. Вспомнив, что ещё есть зелёный горошек, нашла банку, открыла.

      Всё! Можно и передохнуть. На часах семь вечера.

      Звонок в дверь.

      Ольга поспешила в прихожую. Отталкивая друг дружку, к двери бежали дети – знают, папка пришёл, может, что вкусное принёс. Нечасто такое случалось, но в последние пару месяцев отец их баловал.

      Начало девяностых мало радовало семьи россиян: полки магазинов пусты, предприятия разорялись, зарплаты и пособия нищенские, однако маленькие радости в каждом отдельно взятом очаге семейной жизни были, вот и в их