Когда Джамаль вошёл в казарму, все бойцы вихрем выстроились по стойке смирно. Его широкоплечий силуэт показался в проеме. Уверенная поступь массивных офицерских сапог сотрясала помещение. Я замешкалась и тоже, поправив песочного цвета брюки на своей круглой попе, встала в шеренгу.

      Джамаль – огромный злой бородатый мужчина. В черных очках, с винтовкой в руке и накачанными плечами, которыми он словно раздвигал всех в казарме. Он проходил по залу, оглядывая натренированных бойцов нашего подразделения.

      Он всего лишь жевал жвачку, а я не могла отвести глаз от того, как играют желваки на его брутальных скулах.

      Грудь колесом, он шел встревоженный и густые черные брови были озабоченно насуплены. Волосы лоснились и отдавали здоровым блеском.

      – Вчера мы попали в засаду, из-за таких каких вы, которые медленно тренируются, – он подошел ко мне – нам не хватает людей на передовой.

      Джамаль вытянул руку и прикоснулся к моему лицу своими испачканными в саже пальцами.

      Было ранее утро, и жара еще не успела превратить нашу накрытую брезентом казарму в парник, но от его прикосновений меня моментально пробил жар.

      Он оставил следы сажи на моей золотящейся в утренних лучах нежной коже…

      Моя девственная киска напряглась, и соски под белой футболкой моментально отвердели.

      Джамаль покровительственно похлопал несколько раз меня по щеке. Осмотрел меня от макушки до ног.

      Перед двухметровым полевым командиром головорезов стояла хрупкая, но уже подкачанная в тренировочном лагере русская блондинка с длинными волосами, большой идеальной круглой формы грудью и откляченной сочной попочкой в военных штанах и больших черных берцах на ногах.

      Он посмотрел мне в глаза с вожделением. В его глубоких карих, как пустынная ночь глазах видно было, как он хочет взять меня прямо здесь. При всех. Начать мять мои пышные формы в своих бандитских лапах, насадить меня на свой толстый член.

      Он стиснул зубы, выругался не понятно и повернулся к бойцам:

      – Марш на стрельбы. Мне нужно, чтобы вы были готовы к отправке в тыл врага к концу следующей недели. Ваши братья умирают за вас, пока вы тут «учитесь».

      Под предводительством Баходыра будущие убийцы вышли из нашей палатки. Юсуп обернулся, посмотрев мне в глаза и мысленно попрощался.

      Я осталась одна наедине с Джамалем.

      И я не знала, будет ли он ласков со мной или жесток…

      Одно я знала точно, что бесконечно благодарна ему.

      Только его покровительство спасало меня от той дедовщины, которая присутствовала в нашем учебном лагере.

      Старшие террористы гнобили молодых по поводу и без повода. Избивали, не давали спать. Обливали холодной водой ночью.

      Гульфию, девушку с деревни далеко на севере, которую взяли в плен и отправили к нам готовить на кухню, насиловали почти каждый день. Чаще всего толпой после обеда.

      Я неоднократно слышала от них после отбоя разговоры о том, что они сделают в сней завтра.

      Меня пока не трогали, хотя поползновения были всё чаще.

      Мне не было отведено отдельного женского места. Я должна была как солдат жить с солдатами, мыться с солдатами.

      Поэтому никто не пропускал возможности принимать душ тогда же, когда принимала его я.

      За последний месяц я привыкла мыться с молодыми подкачанными солдатами запрещенных террористических группировок.

      Чаще всего у них уже стояли пенисы, когда они только раздевались. Они набивались толпой по пятнадцать человек в три душевых и толкались, сменяя друг друга в моей кабинке. Отстоять свое пространство было совершенно невозможно, и они терлись об меня «по необходимости».

      Надо сказать, что это был особый писк у них кончить не от дрочки, а от прикосновений к моей белой, экзотической для них коже. Поэтому в душе мне порой приходил уворачиваться от толпы стояков. Удавалось не всегда.

      Обступали толпой так, что моей попочки могли одновременно