– Растус, ну пожалуйста! – Луций топтался в дверях и даже умоляюще сложил руки. – Последний раз!

      – Если будете проявлять настойчивость, мой юный господин, придется пожаловаться вашему отцу, – голос из глубины комнаты не пускал мальчика дальше порога.

      Луций прикусил губу, пытаясь придумать, как упросить несговорчивого учителя.

      – Я прочитаю пять страниц из учебника истории!

      Из-за книжного шкафа сразу появилось лукавое лицо Растуса. Буйная кучерявая шевелюра колыхалась и пружинилась, будто жила собственной жизнью, иногда не поспевая за хозяином. Луций как-то подметил, что цветы в вазонах у стен дома трепещут на ветру точь-в-точь, как кудри Растуса. И когда учитель уж слишком донимал занятиями, Луций изливал возмущение преданному коту Клео, называя злодея исключительно Вазоном.

      Сейчас поднятая бровь хозяина комнаты говорила о том, что предложение его заинтересовало.

      – Это значит, что все картинки вы там уже изучили и теперь наконец намереваетесь перейти к буквам?

      Луций смиренно вздохнул:

      – Да.

      Растус сделал приглашающий жест рукой:

      – Проходите, маленький господин. Но учтите, что в следующий раз вместо пяти страниц будет уже десять.

      Нескладный худощавый учитель как-то умудрялся двигаться проворно и не задевать многочисленные полки и шкафы с книгами, стол, заваленный бумагами, свитками, картами, пирамиду из сундуков, где самый маленький упирался в потолок. Когда он впервые появился в особняке префекта Кастора Пинария, отца Луция, у него не было с собой столько хлама. Растус расчистил завалы и извлек из-под них стул.

      – Садитесь. И молчите. Вы же помните главное правило?

      Луций кивнул. Он помнил, но тут же нарушил его вопросом:

      – Каждый раз у вас все теснее и теснее. Зачем вы тащите со всей Патеры всякую рухлядь?

      – Во-первых, – бровь снова подлетела вверх, на сей раз от недогадливости ученика, – это не рухлядь, а предметы для исследования. Во-вторых, я не только учитель, но и ученик.

      Луций разинул рот.

      – Как это? Чей?

      – Жизни, маленький господин, жизни, – Растус снял с полки шкатулку, открыл и полюбовался содержимым. – Ну что, готовы к встрече?

      Луций поерзал на неудобном стуле и снова кивнул. Плотно сомкнутые губы означали, что тишины он точно не потревожит.

      Учитель достал из шкатулки тростниковую сирингу и приложил к губам. Мелодия разлилась по комнате, огибая и шкафы, и полки, и нагромождение из сундуков, скользнула за ширму. Оттуда послышался едва различимый шелест расправляемых крыльев…

      Сиринга продолжала призывный напев. Из-за ширмы, выступая на длинных ногах, показался аист с дивным огненным оперением. Он склонил набок крохотную голову, блеснул черными, словно ртутные капли, глазами. Растус взглянул на Луция. Тот уже дважды видел чудо-птицу, но все еще не мог скрыть восторг. Вот и сейчас смотрел не отрываясь и даже не моргал.

      Аист расправил крылья и начал свой танец. Он кружился по комнате, щелкал клювом, изгибал шею в такт музыке. Когда звуки сиринги стали затихать, длинноногий плясун отступил обратно к ширме и на последнем аккорде скрылся за ней. В наступившей тишине раздался восхищенный выдох Луция. Оказывается, толком и не дышал, пока длилось представление!

      – Это величайшее чудо, никогда не устану смотреть, – прошептал он, все еще боясь спугнуть чарующее видение.

      Растус спрятал сирингу в шкатулку.

      – Вам пора, юный господин. Учебник истории ждет.

      Луций лишь сильнее вжался в стул.

      – Расскажите, как его зовут, откуда он у вас. И тогда я точно уйду и не приду еще очень-очень долго.

      – Хорошо, – неожиданно согласился Растус. – Я и сам не прочь вспомнить эту удивительную историю.

      Он