Спускаясь на завтрак, отец Брайан задержался, услышав внизу смех отца Витторини, который, по своему обыкновению, трапезничал в одиночестве. С кем же или над кем он смеялся?

      Над нами, подумал отец Брайан, над кем же еще.

      И снова прислушался.

      Напротив по коридору в своей комнате отец Келли тоже притаился, а точнее, медитировал.

      Они никогда не давали отцу Витторини закончить завтрак, о нет, а всегда ухитрялись присоединиться к нему, пока он дожевывал последний ломтик тоста. Иначе их весь день мучили бы угрызения совести.

      И все же снизу доносился смех, не так ли? Отец Витторини откопал что-то в утренней «Таймс». Или, того хуже, провел полночи в прихожей за компанию с безбожным призраком, незваным гостем – телевизором, погрязая одной ногой в сумасбродстве, другой – в отчаянье. Уж не замышляют ли извилины Витторини, промытые электронным чудищем, очередную буйную изощренную сатанинскую проделку? Уж не закрутились ли колесики в его беззвучном мозгу, пока тот сидит и нарочно постится, надеясь приманить их, снедаемых любопытством, своим итальянским смехом?

      – О боже, – вздохнул отец Брайан, нащупав конверт, заготовленный прошлой ночью. Он затолкал его за пазуху в качестве оберега на случай, если решится вручить его пастору Шелдону. Способен ли отец Витторини разглядеть его сквозь сукно своим быстрым, темным, рентгеновским зрением?

      Отец Брайан крепко прижал руку к лацкану, чтобы разгладить малейшие признаки прошения о переводе в другой приход.

      – Вперед.

      И отец Брайан спустился по ступенькам, нашептывая молитву.

      – А, отец Брайан!

      Витторини поднял глаза с тарелки хлопьев с молоком. Невежда не удосужился даже посыпать кашу сахаром.

      Отцу Брайану почудилось, будто он шагнул в пустую шахту лифта.

      Чтобы спастись, он инстинктивно вытянул руку, прикоснувшись к крышке телевизора, которая оказалась теплой. Он не сдержался и спросил:

      – Ночной сеанс?

      – Да, просидел весь вечер перед телевизором.

      – Именно, просидел! – фыркнул отец Брайан. – Сидят с больными или у смертного одра, не так ли? Я и сам когда-то неплохо справлялся со спиритической доской. В ней и то ума было больше. – Он отвернулся от электрического урода, чтобы присмотреться к Витторини. – И вы услышали душераздирающие завывания ведьмаков из… как его? Канаверала?

      – В три часа ночи запуск отменили.

      – А на вид вы как стеклышко. – Отец Брайан приблизился, покачивая головой. – Что правдиво, не всегда справедливо.

      Витторини энергично орошал хлопья молоком.

      – А у вас, отец Брайан, такой вид, будто вы ночью совершили большое турне по аду.

      К счастью, в этот момент вошел отец Келли. Он тоже опешил, узрев скромные успехи Витторини в поедании своих припасов. Пробурчал что-то обоим святым отцам, уселся и посмотрел на взволнованного отца Брайана.

      – В самом деле, Уильям, вид у тебя неважнецкий. Бессонница?

      – Есть немного.

      Отец Келли оглядел обоих, склонив голову набок.

      – Что тут происходит? Что-то стряслось, пока я был в отлучке прошлой ночью?

      – У нас тут вышел небольшой спор, – ответил отец Брайан, перемешивая ужасные кукурузные хлопья.

      – Небольшой спор! – сказал отец Витторини. – Ирландского священника озадачил итальянский Папа.

      – Полноте, отец Витторини, – возразил отец Келли.

      – Пусть продолжает, – предложил отец Брайан.

      – Благодарю за дозволение, – очень вежливо сказал Витторини, по-дружески кивнув. – II Папа является постоянным источником благочестивого раздражения по меньшей мере некоторой части, если не всего ирландского духовенства. Почему нету Папы по имени Нолан? Почему шапочка красная, а не зеленая? И вообще, почему бы не перенести собор Св. Петра в Корк или Дублин, скажем, в двадцать пятом веке?

      – Этого-то, надеюсь, никто не говорил, – сказал отец Келли.

      – Я человек гневный, – сказал отец Брайан, – и во гневе мог бы это подразумевать.

      – Гневный? С какой стати? И с какой целью это подразумевать?

      – Вы слышали, что он сейчас сказал про двадцать пятый век? – вопросил отец Брайан. – Это когда Флэш Гордон и Бак Роджерс влетают в окно баптистерия, пока ваш покорный слуга пытается найти выход.

      Отец Келли вздохнул.

      – О боже, опять эта шутка?

      Отец Брайан почувствовал, как кровь обожгла его щеки, но заставил ее отхлынуть в более прохладные части тела.

      – Шутка? Да такие шутки ни в какие ворота не лезут! Целый месяц только и слышишь: Канаверал, траектории, астронавты. Можно подумать, на дворе Четвертое июля: он ночами напролет носится со своими ракетами. Это не жизнь, а полуночный разгул в вестибюле в обнимку