Приготовления к наступлению дивизии заканчивались. К наступлению, которое, по новейшим высшим стратегическо-политическим замыслам, должно было иметь исключительно оборонительную доктрину. Оборонительная доктрина была основной стратегической военной доктриной СССР и ранее, в отличие от доктрин противостоящих ей империалистических армий в холодной войне. Но зачем иметь армию, не способную к наступлению? Разве мы бы выиграли прошедшую войну без способности наступать? Оттого наступательные операции часто разыгрывались во время тактических учений, наряду с «обороной». К внешнеполитической стратегии это не имело отношения. Но теперь, в новых политических условиях, отрабатывать наступательные тактические военные действия считалось политически недальновидно. Поэтому, ранее назначенные наступательные учения в спешном порядке переименовали как «дивизионные учения в обороне». Однако какая же оборона возможна без предварительного наступления? Ведь нужно же войскам выйти на «обороняемый рубеж»! А разве это возможно осуществить без боя? Эти гражданские политики ни черта не смыслят в военном деле!

      Итак, солдаты, перетянутые снаряжением, блестя зелёными касками, уже грузятся внутрь машин. У гранатомётчиков из-за плеч зелёными рогами торчат противотанковые гранаты. Чёрные стволы пулеметов КПВТ1 на БТРах расчёхлены. Офицеры прикрепляют к себе радиостанции, раскачивая антеннами, наматывают их на плечи, дабы они не мешали залезать внутрь «броне – коробок», настраивают нужные частоты, входят в связь. (Хреновое средство связи, по правде сказать!) Внешне кажущаяся хаотичная суета имела свою чётко отработанную логику и порядок!

      Закрылись люки. Всё ненадолго замерло. Шлемофон сжимает череп, лингафоны прижаты к горлу.

      – Сорок пятый, я – Сокол, доложите о готовности, я – Сокол, приём.

      – Сокол, я – сорок пятый, к движению готов, я сорок пятый, приём!

      – Сокол, я – сорок четвёртый… Сокол! Я – сорок второй! … – прозвучали доклады старших машин.

      – Вперёд! Марш!

      Тишину природы разорвал рокот двигателей. Батальонные колонны пересекли исходный рубеж….

      Сражение с весенней распутицей

      Дороги захлёбывались в грязи, и БТРы скользили колёсами, с кряхтеньем карабкаясь на подъём. Справа был обрыв.

      «Только бы не заглохнуть», – подумал про себя Тимофеев, сжимая в ладони тангенту радиостанции. БТР взревел, затрещала коробка передач, рванулся вперёд, но словно что-то его удерживало: колёса прокручивались на месте. Щёлкнула снова коробка передач, БТР дёрнулся и заглох. Лейтенанта прошиб холодный пот.

      «Чёрт возьми!» – зад впереди идущей машины вскарабкался на подъём, выпустил клубы выхлопного газа и скрылся за бугром.

      – Шишим! – рядовой Гулямов тщетно давил мёртвую педаль «газа», сузя глаза.

      Жужжал стартер, но ни один из двух двигателей БТРа не заводился. Пехота любопытствующе притихла. Гулямов что-то выкрикнул на своём языке. Сзади стояла колонна техники батальона.

      «Скинули бы в войну с обрыва и пошли бы дальше, – пришло на ум Тимофееву. – Если голова колонны уйдёт, это значит на моей ответственности весь её хвост! А я с трудом представляю, куда идти, хоть и чертил там что-то на карте кривым карандашом! Только бы завестись! Только бы догнать колонну!» – холодный пот прошибал лейтенанта.

      Он высунулся из люка, огляделся вокруг: машину объехать было нельзя и она разделила колонну батальона перед рубежом развёртывания в ротные колонны на две части: которая ушла вперёд и которая стояла сзади…

      Нос идущего сзади БТРа приблизился вплотную к бронированному заду машины, толкнул.

      – Заводи!..