Иногда мне хотелось быть менее заметным. Временами я даже жалел, что в моих венах не течет кровь фейри, чтобы, когда вокруг меня начинали происходить по-настоящему странные вещи, люди забывали увиденное сразу после моего ухода. Подобный талант помогал Плутишке Робину, самому печально известному фейри на свете. И даже приносил пользу моей сестре, правда, в меньшей степени. Но в реальном мире, если ты растворяешься в воздухе и исчезаешь почти на неделю, это обычно бросается людям в глаза. А если ты исчезаешь вместе с очень богатой и популярной одноклассницей, то возникает еще больше вопросов.

      Вот почему, полагаю, после возвращения из Небыли, в понедельник, меня вызвали в кабинет директора. Только в этот раз здесь также присутствовало двое полицейских, что нависали над моим стулом и сурово смотрели на меня. Проходящие мимо школьники заглядывали в дверное окошко и таращились на меня, прежде чем уйти прочь, перешептываясь со своими друзьями. Прекрасно. У меня уже была репутация преступника и нарушителя спокойствия, а происходящее вряд ли улучшит ее.

      – Вы знаете, почему мы привели вас сюда, мистер Чейз? – спросил директор, поджав тонкие губы.

      Я пожал плечами. Я посетил этот кабинет еще в свой первый день в школе и знал, что директор считает меня безнадежным случаем. Не было смысла его переубеждать. Кроме того, двое полицейских вызывали гораздо большее беспокойство.

      – Мы хотели бы задать вам несколько вопросов о Тодде Уиндеме, – заявил один из офицеров, и от его слов у меня скрутило живот. – Как вы, вероятно, знаете, он исчез в прошлую пятницу. Когда Тодд не вернулся из школы, его мать подала заявление о пропаже. По ее словам, последним человеком, который говорил с ним перед исчезновением, были… вы.

      Я нервно сглотнул. Я точно знал, что произошло с Тоддом Уиндемом, еще одним моим одноклассником, той ночью, но никак не мог рассказать полицейским, что Тодд был полукровкой, которого похитили и лишили чар Забытые. Вся проблема заключалась в том, что вместе с чарами пропали и воспоминания Тодда, его эмоции и чувство собственного «я». К тому времени, как мы с Кензи нашли его, магия уже исчезла, превратив его в обычного человека, оцепеневшего и безучастного.

      Я повернулся лицом к офицеру, который обращался ко мне, и постарался говорить ровным голосом:

      – Да, в тот день я видел его в школе. Все видели. Что тут особенного?

      – Дело в том, – продолжил офицер, нахмурившись еще больше, – что на прошлой неделе Тодд Уиндем вернулся домой сам не свой. Он мало что помнит, но он сообщил нам, что его похитили и что там были и другие жертвы. Он ведет себя как человек, ставший свидетелем насильственного деяния, и мы опасаемся, что похититель может нанести новый удар. Мы надеемся, что вы сможете пролить свет на состояние Тодда.

      – Почему я?

      Полицейский прищурился.

      – Потому что на следующий день после исчезновения Тодда о пропаже своей дочери также заявила и миссис Сент-Джеймс. В последний раз ее видели на турнире по боевым искусствам, когда она разговаривала с вами. Свидетели говорят, вы вывели ее из здания на парковку, а затем словно испарились. Не хотите рассказать нам, что произошло, Итан?

      Мое сердце бешено колотилось, но я сохранял внешнее спокойствие, придерживаясь сценария, который мы с Кензи придумали.

      – Кензи хотела увидеть Нью-Йорк, – небрежно сказал я. – Но ее отец был против того, чтобы она уезжала. Это было ее заветным желанием, знаете, то, что хотят сделать… перед смертью. – Они моргнули, вероятно, не понимая, говорю ли я серьезно или просто излишне драматизирую. Я снова пожал плечами. – Она