Озорные рассказы. Оноре де Бальзак
Читать онлайн книгу.
по лестнице, желая выскочить в сад, но, услышав лай собак, до смерти перепугался за свои полушария и, не зная, где избавиться от продуктов своей химии, вернулся в гостиную, дрожа так, словно он промерз до мозга костей. Прочие, завидев кардинала и полагая, что он опустошил свои естественные резервуары и очистил свои высокодуховные трубки, позавидовали его счастью. Цирюльник живо вскочил с места, будто ему приспичило разглядеть гобелены и посчитать балки, первым очутился у двери и, заранее ослабив задний зажим, с песней направился в желанное прибежище.
Однако там ему, как и Лабалю, пришлось принести сбивчивые извинения вечной заседательнице и захлопнуть дверцу так же быстро, как он ее открыл. Цирюльник вернулся с запруженными и распертыми каналами. За ним остальные гости прошли тем же путем, но никому из них не посчастливилось освободиться и облегчиться, и все они в прежнем смущении восседали вокруг Людовика и сочувственно переглядывались, задницами понимая друг друга лучше, чем языками, ибо в действии телесных составляющих нет никаких двусмысленностей, все в нем разумно и просто, и посему этой наукой мы овладеваем, едва родившись на свет.
– Полагаю, – сказал кардинал цирюльнику, – сия дама просидит там до завтра. Чего ради Бопертюи позвала сюда сию слабую утробой болящую?
– Она битый час трудится над тем, на что мне потребно две минуты. Лихоманка ее забери! – вскричал Оливье Лёден.
Все приближенные, мучаясь коликами, переминались с ноги на ногу, дабы стерпеть и сдержать нечистые материи, когда помянутая дама вернулась в гостиную. Само собой, ее нашли прекрасной, изящной и охотно поцеловали бы ее туда, где у них самих столь нестерпимо свербело. Даже свет нового дня никто никогда не приветствовал так, как сию освободительницу бедных несчастных утроб. Лабалю встал. Прочие пропустили духовенство вперед из почтения, уважения и благоговения к церкви и снова, набравшись терпения, принялись корчить рожи. Король смеялся про себя вместе с Николь, споспешествовавшей удушению маявшихся животами господ. Бравый капитан швейцарцев, больше других отдавший должное блюду, в которое повар положил слабительный порошок, запачкал свои короткие штаны, полагая, что выпустит один лишь фук. Пристыженный и здравомыслящий, он почел за благо забиться в уголок, лишь бы король не учуял запашка. В этот момент вернулся кардинал в ужасающем смятении, ибо он узрел в епископском кресле Бопертюи. Невыносимо страдая, он втащился в гостиную и испустил истошное «О-о!», обнаружив Николь рядом с королем.
– Что еще? – вопросил король да столь грозно глянул на священника, что любого другого на его месте хватил бы родимчик.
– Сир, – ничуть не смутившись, молвил кардинал, – все относящееся к чистилищу находится в моем ведении, и должен вам сказать, что в этом доме нечисто.
– Раб Божий, – скривился король, – как смеешь ты шутить со мной?
При этих словах у всех присутствующих душа ушла в пятки, а в зобу дыханье сперло.
– Где