…Но к тому времени, как мы оказались на лесной поляне, где Дикон с Кеннетом Беспалым дожаривали над костром поросенка, я уже не в состоянии был противиться воле большинства. А эти придурки загорелись мыслью меня окрестить и ни в какую не желали отступать от своей чумовой затеи.

      Эль шумел у меня в голове так же громко, как ветер в вершинах древних дубов, и в конце концов я добровольно принял участие в общем веселье. Ладно, крестите, хрен с вами! Хоть горшком назовите, только в печку не ставьте! А «Маленький Джон» звучало ничуть не хуже, чем «Джон Маленький».

      Я охотно помогал готовиться к крестильному обряду – до тех пор, пока с меня не начали сдирать одежду. Тут я заорал, что ни за что на свете не выряжусь в бабские колготки! Но под общий хохот и возгласы о том, какой же им попался крикливый младенец, меня все-таки раздели догола, и мой «восприемный отец» Вилл Статли набросил на меня плащ, прежде принадлежавший одному из людей де Моллара. Оставалось только надеяться, что суконная тряпка была липкой от варева вдовы Хемлок, а не от крови.

      Потом меня щедро окропили элем, и Робин начал читать надо мной молитву, путая латинские и английские слова. Уж не помню точно, что он там нес, помню только, что это было ужасно смешно… Я хохотал, как полоумный, а еще громче ржали лесные стрелки. Оказалось, даже Дикон умеет смеяться!

      Шутовская церемония завершилась торжественными словами Вилла Статли:

      – Отныне раб божий Джон Маленький, – Статли икнул, вызвав у нас новый приступ веселья, – …нарекается Маленьким Джоном!

      – Ныне, присно и во веки веков, – некстати подхватил Робин Гуд.

      – Аминь!!! – грянуло над поляной, кружки с элем поднялись к ночным небесам.

      Я во весь голос тоже потребовал кружку – и немедленно ее получил.

      – За Маленького Джона! – возгласил Робин Гуд. – Пусть рас… тет большим!

      У нас уже почти не осталось сил смеяться.

      – За грозу шервудских кабанов и забредающих в этот лес жирных овечек! – Вилл Статли, даром, что был небольшого роста, доблестней всех сопротивлялся действию эля вдовы Хемлок и лучше других владел языком.

      – Метких ему выстрелов и полных кошельков! – кружки без устали опрокидывались и наполнялись снова.

      – Отдайте мои штаны! – громко потребовал я.

      Разбойники не обратили никакого внимания на это справедливое требование.

      – За Маленького Джона! – возглашали они.

      – За щедрое лето!

      – За жирных оленей!

      Не иначе, как второй бочонок оказался бездонным.

      Потому что мы еще сумели выпить