Пьеса накручивала неразбериху, тем самым продвигаясь к ее разъяснению. Герцогу наконец надоело безнадежно преследовать Оливию, а Виола и прибывший Себастьян погрузили всех в сумбур недоразумений. Хуже остальных пришлось сэру Эндрю и сэру Тоби, и они появлялись и уходили, пошатываясь, к восторгу всей школы, украшенные кровавыми бинтами, поддерживая друг друга и обходя с пьяной точностью различные препятствия. Явился Себастьян и произвел при дворе переполох, Оливия обнаружила, что состоит в браке с незнакомцем, но особо возражать не стала. Мальволио потерпел крах, герцог утешился с Виолой. Наконец на сцене остался один только шут и приятным голосом Джорджа Лемминга спел про ветер и дождь. Опустился занавес, и зрители разразились бурными аплодисментами.

      После третьего выхода на поклоны в зале зажегся свет, и публика встала под «Боже, храни короля». Родители и сыновья, направляемые учителями, потекли от кресел к дверям, а школьный персонал, стоя в передних рядах, ждал своей очереди на выход.

      Мистер Ридсдейл и его свита также ждали, чтобы выйти последними, и мистер Уорвик, пробравшись к нему против потока, спросил, где для актеров приготовлен ужин, после чего отправился передать это сообщение. Школьники вполголоса переговаривались:

      – Эй, Притчард, как тебе сэр Тоби? По-моему, куда лучше всех прочих.

      – Ага. А почему он в конце не вышел?

      – Как это – в конце?

      – На поклоны.

      – Не вышел? Я не заметил. Ты заметил, Рив?

      – Что заметил?

      – Притчард говорит, что сэр Тоби не