Я в старом сказочном лесу!

      Как пахнет липовым цветом!

      Чарует месяц душу мне

      Каким-то странным светом.

      Иду иду – и с вышины

      Ко мне несется пенье.

      То соловей поет любовь,

      Поет любви мученье.

      Любовь, мучение любви,

      В той песне смех и слезы,

      И радость печальна, и скорбь светла,

      Проснулись забытые грезы.

      Иду, иду, – широкий луг

      Открылся предо мною,

      И замок высится на нем

      Огромною стеною.

      Закрыты окна, и везде

      Могильное молчанье;

      Так тихо, будто вселилась смерть

      В заброшенное зданье.

      И у ворот разлегся Сфинкс,

      Смесь вожделенья и гнева,

      И тело и лапы как у льва,

      Лицом и грудью – дева.

      Прекрасный образ! Пламенел

      Безумьем взор бесцветный;

      Манил извив застывших губ

      Улыбкой едва заметной.

      Пел соловей – и у меня

      К борьбе не стало силы,

      И я безвозвратно погиб в тот миг,

      Целуя образ милый.

      Холодный мрамор стал живым,

      Проникся стоном камень, —

      Он с жадной алчностью впивал

      Моих лобзаний пламень.

      Он чуть не выпил душу мне, —

      Насытясь до предела,

      Меня он обнял, и когти льва

      Вонзились в бедное тело.

      Блаженная пытка и сладкая боль!

      Та боль, как страсть, беспредельна!

      Пока в поцелуях блаженствует рот,

      Те когти изранят смертельно.

      Пел соловей: «Прекрасный Сфинкс!

      Любовь! О любовь! За что ты

      Мешаешь с пыткой огневой

      Всегда твои щедроты?

      О, разреши, прекрасный Сфинкс,

      Мне тайну загадки этой!

      Я думал много тысяч лет

      И не нашел ответа».

      Поутру встаю я с мыслью:

      Если б милая пришла!

      Ввечеру ложусь с досадой:

      Нет, и нынче не была!

      5 И в ночи с моей тоскою

      Я без сна лежу,

      И в мечтах, как полусонный,

      Целый день брожу.

      Бродил я под тенью деревьев,

      Один, с неразлучной тоской —

      Вдруг старая греза проснулась

      И в сердце впилась мне змеей.

      – Певицы воздушные! Где вы

      Подслушали песню мою?

      Заслышу ту песню – и снова

      Отраву смертельную пью.

      «Гуляла девица и пела

      Ту песню не раз и не раз:

      У ней мы подслушали песню,

      И песня осталась у нас».

      – Молчите, лукавые птицы!

      Я знаю, что хочется вам

      Тоску мою злобно похитить…

      Да я-то тоски не отдам!

      Дай ручку мне! к сердцу прижми её, друг!

      Чу! слышишь ли, что там за стук?

      Там злой гробовщик в уголочке сидит

      И гроб для меня мастерит.

      Стучит без умолку и день он и ночь…

      Уснул бы – при стуке не смочь.

      Эй, мастер! уж время работу кончать!

      Пора мне, усталому, спать!

      Расстаёмся мы надолго,

      Мой родимый городок.

      Ясных дней моих могила,

      Колыбель моих тревог.

      И тебе порог священный,

      Где любимых ножек след,