Когда одни камни – уже привыкаешь,

      Под голову – камни, постельное – камни,

      Не знаешь ещё, каким в будущем станешь,

      Но знаешь, что, может, день тянется крайний!

      И камни кругом, уже глаз не смыкаешь,

      Гремят камнепады, возможно, так надо,

      Не ропщешь – Судьба!, но нет-нет, повторяешь,

      Что камни тебе далеко не преграда!

      А камни смыкаются – то ли фундамент,

      А то ли растущие наискось стены,

      И будет ли всё завершающий камень?

      И будет ли то, что всё это изменит?

      Изодраны пальцы, борьба с синяками,

      Готовишь себе сам прокрустово ложе,

      Смеясь про себя – как камням трудно с нами!

      А, может быть, камни немножко мы тоже?

      Когда все эти песни прозвучали,

      Слагаясь из кирпичиков иллюзий,

      Я понял, что стою ещё в начале,

      Пытаясь стать понятен чьей-то Музе!

      Пытаясь повторять чужие песни,

      Бродяжничая сутки пилигримом,

      Которые то нравятся, то бесят,

      То в цель, в десятку, а то просто мимо!

      Я понял, что стою ещё в начале,

      Ценя чужой вокал и мелодичность,

      Меняя отношение к печали,

      Одёргивая даже свою личность.

      Меняя понимание соблазна,

      Став частью или просто вовлечённым,

      С кирпичиков иллюзий сделав плазму,

      Заранее на Вечность обречённой…

      Когда все эти песни прозвучали,

      Пытаясь рассказать, как это было,

      Я понял, что остался на причале,

      А Вечность про меня уже забыла!

      Я понял, как коварна эта Вечность,

      Заборы из кирпичиков иллюзий…

      Как трудно осознать свою беспечность,

      Пытаясь поклоняться чьей-то Музе!

      Когда-нибудь сядем с тобой у плиты,

      Поставим картошку с грибами,

      Нальём по сто грамм веселящей воды,

      Чтоб в память не стукаться лбами!

      И будем с тобой в настоящем мечтать,

      Которое будет когда-то,

      Картошку с грибами свою уплетать,

      Забыв про прошедшие даты.

      Когда на плите сковородка шипит,

      И пахнет картошкой с грибами,

      Душа просыпается и говорит,

      Что мы – своё прошлое сами!

      И мы, ошарашено стопки держа,

      Поймём, надышавшись парами,

      Что память даётся, как к жизни маржа,

      Как наша картошка с грибами!

      Любовь прокралась тихо в мою келью,

      Где жил я неприкаянным аскетом,

      Став утром неожиданным похмельем,

      За жизнь мою безгрешную вендеттой.

      – Ты кто?

      Не все вопросы ждут ответа.

      – Ты что?

      Определит не каждый чувство.

      Любовь – уже упавшая комета,

      Принёсшая и счастье, и безумство.

      Как жалок этот Мир, не зная схроны,

      Где можно от Любви оберегаться,

      И разум от предчувствия агоний,

      Не сможет оставаться папарацци…

      – Ты кто?

      Как крик отчаянья в пустыне.

      – Ты что?

      Совокупление с напастью.

      Любовь не замечать нельзя отныне,

      А в келье даже прятаться опасно!

      Фарфоровой разбиться бы тарелкой,

      Согнуться в три погибели от боли,

      Мгновенные желания так мелки,

      Уход в сиюминутное, не боле!

      – Ты кто?

      Молчание из многоточий.

      – Ты что?

      Попытка самосохраненья.

      Но даже и аскет в душе порочен,

      И рушится построенная келья!

      Руины раньше крепкого жилища,

      Как остов моих мученических бредней,

      Сумбур в душе – богат любовью нищий?

      Почти Помпея, каждый день – последний!

      – Ты кто?

      Аскетов, разве, в счастье топят?

      – Ты что?

      Откуда,