Версии / волны. Екатерина Захаркив
Читать онлайн книгу.
(М.: АРГО-РИСК, 2017). Стихи переведены на английский, испанский, польский, латышский, китайский языки и печатались в журналах «НЛО», «Зеркало», «Носорог», «Двоеточие», «Цирк „Олимп+TV“», «Lana Turner», «Punctum», «Soloneba» и др.
ISBN 978-5-4448-2319-8
© Е. Захаркив, 2023
© А. Родионова, предисловие, 2023
© А. Кручковский, фото, 2023
© Е. Хасина, иллюстрации, 2021, 2023
© И. Дик, дизайн обложки, 2023
© ООО «Новое литературное обозрение», 2023
В сигнальной воде
Интонация этой книги Екатерины Захаркив – доверительная и тревожная одновременно. Как будто сверхчувствительное существо вышло в огромный мир, и он стал доступен сразу весь, одновременно. Это существо, вероятно, спит наяву, но реальность не растворяется в его грёзе, а становится только отчетливее и ближе, заостряясь. «Некоторые сны обладают политическим потенциалом» – сказано здесь.
Открытия некоторых молодых авторок и авторов прошлого десятилетия были связаны с разработкой возможностей языковой абстракции, отходом от лингвистической проблематики в пользу оперирования концептами, связыванием поэзии и искусства в общую экосистему. Другие же в непростой политической обстановке, среди растущего консерватизма, были заняты поисками особой дискурсивной чувствительности, направленной на социальные противоречия. Зачастую эти способы пересекались друг с другом. Позже, во второй половине 2010‐х и начале 2020‐х годов контрасты размылись, ставки распределились иначе. Галлюцинаторное, сновидческое порождение образов и работа с языковой абстракцией все чаще стали смешиваться с маркерами дискурсивного фона, взаимно подтачивая устойчивость друг друга, подначивая себя. Информационное изобилие способствовало проявлению в поэзии разномасштабного воображения, а проблема текста как медиума отчасти мигрировала в мультимедийные эксперименты.
Практика Екатерины Захаркив, как мне кажется, важна в этом переходном контексте, поскольку целенаправленно подчеркивает языковую проблематику, но делает это с материально-дискурсивной феминистской чувствительностью, с пристальным вниманием к телесности информации и медиа, с эмпатическим переживанием как другого (других мест, других состояний, других высказываний), так и своего (своей ответственности и агентности).
В последние несколько лет, в течение которых писались стихи этой книги, политические события были жестоки и в итоге привели к 24 февраля 2022 года. В культуре же в последнее десятилетие росла популярность нового материализма и спекулятивного реализма1. Этот фон (и политический, и культурный) хорошо различим в книге Захаркив. Однако не менее заметным здесь оказывается сам язык – в его многообразии, силе и слабости:
дискредитирующее действия
при помощи слов. что ты сделаешь с небом при помощи слов?
Язык здесь не умозрителен: он знает о субвокализации и едва заметных движениях глаза при чтении, он всегда как-то конкретно выражен, существует как «консонантная судорога» или слова, «вторгающиеся в тело». Теоретизирование, чтение и письмо становятся одними из практик, как забота о ребенке, прогулки или выражение протеста. Притом Захаркив открыто вступает в диалог с литературой прошлого и настоящего – от модернизма до американского конкретизма, Школы языка, феминистского письма, современной поэзии и теории. «Быть читательницей, то есть участницей фрагмента. технически этого мира» – одна из ключевых фраз этой книги. Ссылки на исследователь:ниц и писатель:ниц, термины, даты и имена создают микс, вовлекающий в себя чужие слова не как бесплотные идеи, но как нечто с конкретными предпосылками и последствиями, как волокна в общей фибре текста.
Здесь можно вспомнить феминистскую теорию, опирающуюся на новый материализм, критикующую некоторые стереотипы о языке, которые успели сложиться в XX веке: «Перформативное понимание дискурсивных практик ставит под вопрос веру в способность слов репрезентировать предсуществующие вещи»2. Может быть, поэтому конкретика образов в этой книге не изолирует их, как на витрине. Скорее, само восприятие становится и витриной, и экспонатом, и тем, что разбивает витрину и крадет экспонат. Хорошо заметно это на примере природных3 образов, которые проживаются предельно открыто: как будто с них сняли фильтр натурфилософии и вуаль нарочитой пейзажной красивости. Такие образы оказываются пропущены через гаптический медиум тела, когда само восприятие становится технологией и касается4 «технически ощутимой среды». Тем не менее эти тексты далеки от мифа о непосредственности телесного восприятия. Гаптическое тут так же управляемо, как семантическое, и это дает возможность не уплощать мир, не претендовать на прямой доступ, но аккуратно подмечать, чем и как этот доступ обусловлен.
Это небесполезный навык, учитывая, что вокруг субъектных инстанций «Версий / волн» – непредсказуемый океан событий, в котором история пишется на субъекте, как на самом чувствительном
Связь этих процессов в РФ еще предстоит изучить. Например, у того же нового материализма есть разные следы в современной российской культуре: от феминистских и эмансипаторных до неореакционных.
Условное понятие, за неимением лучшего обозначающее здесь всё, относящееся к домену биосферы.