Своё слово Федька всегда держал, так что у Или началась бурная сексуальная жизнь. Он почти всю неделю не просыхал от спиртного и каждое утро просыпался с новой девочкой в своей постели. Но в субботу, сидя с больной головой у себя дома, он потягивал пиво, которое ему притащил Федька на опохмел, и говорил своему другу:

      – Всё, мне нужен перерыв. Я уже достаточно развратился.

      Федька заржал:

      – Я очень рад! А то у меня тут маман как-то спросила, не гей ли случайно твой дружок? Слишком уж Иля красивенький, да еще и девственник.

      – И ты ей рассказывал, что я девственник? Как ты мог?!

      – Успокойся, я советовался с ней насчет тебя. Не бойся, маман никому никогда не расскажет. Она к тебе со всей душой! Она меня и направила подтолкнуть тебя к нормальной сексуальной жизни. Но не для разврата, а только для пользы твоего физического здоровья.

      – Господи, тётя Вера все обо мне узнала, какой стыд.

      – Никакой не стыд! Это меня она обзывает озабоченным кобелиной, а ты для нее образец чистоты.

      Сегодня Иля до обеда работал на удалёнке, хотя после вчерашней вечеринки голова у него так и болела, несмотря на пиво, которое принес Федька. Иля из-за своей хромоты имел право в любой день остаться дома и работать удаленно, но он пользовался этим редко. Потому что его работа во многом состояла из компоновки макетов страниц будущего журнала. И для этого ему требовалось постоянно общаться со своими журналистами, кое-где сокращать их статьи, кое-где, напротив, дописывать. Кое-что он писал сам, когда оставались незаполненные места на макетах. Иногда ему приходилось ездить с фотохудожником на съёмки сюжетов с моделями, иногда – брать интервью для журнала, что он делал намного лучше других сотрудников, поскольку с его внешностью и манерами очень располагал к себе собеседников.

      Более всего к Иле была благосклонна дочка одного из совладельцев их издательства. Она часто пыталась общаться с ним, но он всегда увиливал, находя разные предлоги. Сегодня она уговорила