Он повернулся и с упавшим сердцем оглядел пустую церковь.

      – Она не придет, верно? Передумала.

      – Конечно, придет, Джеф. Расслабься.

      Гюнтер Хартог с искренней жалостью посмотрел на Джефа Стивенса и подумал: «Как ужасно, должно быть, любить кого-то!»

      Джеф Стивенс был одним из лучших в мире среди талантливых мошенников. Утонченный, светский, богатый и обаятельный, Джеф пользовался безумным успехом у противоположного пола. Обладая атлетическим сложением, привлекательной внешностью и аурой подлинной мужественности, он мог заполучить любую женщину, стоило только захотеть. Проблема заключалась в том, что он не хотел любую. Он хотел Трейси Уитни. А от Трейси Уитни всего можно ожидать…

      Трейси Уитни была самой талантливой в мире мошенницей. Джеф Стивенс далеко не сразу понял, что не может жить без нее. Но теперь он это знал точно.

      На душе становилось все тревожнее. Слава богу, в церкви не было гостей. Ни одного свидетеля его унижения. Если не считать Гюнтера и раздражительного старого священника отца Альфонсо.

      Где она?

      – Она опаздывает на четверть часа, Гюнтер.

      – Это право невесты.

      – Нет, дело не в этом. Что-то неладно.

      – Ничего подобного.

      Старик снисходительно улыбнулся. Он был крайне польщен, когда Джеф пригласил его стать шафером на их с Трейси свадьбе. Бездетному Гюнтеру было уже под семьдесят, и он любил Джефа и Трейси как родных. Их союз значил для него все. Особенно после удара, нанесенного их совместным решением отойти от дел и начать честную жизнь. По мнению Гюнтера Хартога, это было настоящей трагедией. Такой же, как решение Бетховена уйти на покой после Четвертой симфонии.

      Все же как чудесно было вернуться в Бразилию! Теплый влажный воздух. Запах – восхитительных кусочков трески в кляре, жарившихся на каждом углу. Мятежные краски буйствующих повсюду тропических цветов и ослепительно ярких женских платьев, нарядных фресок и витражей крошечной барочной церкви Святой Риты, где они теперь стояли. Все это заставляло Гюнтера снова почувствовать себя молодым и полным сил.

      – Что, если Пьерпонт догадался? – Джеф озабоченно нахмурился.

      – Что, если… – Он осекся на полуслове. В дверях стояла Трейси Уитни. Жаркое солнце за ее спиной образовало нечто вроде сияющего ореола. Словно Трейси была посланным с небес ангелом.

      Его ангелом.

      На душе Джефа сразу стало легко.

      Стройную фигуру Трейси идеально облегало кремовое шелковое платье. Блестящие каштановые волосы золотом ниспадали на плечи, как расплавленная патока. За эти годы Джеф видел ее в десятках обличий – Трейси в совершенстве владела искусством изменения внешности, что являлось залогом ее удачливости в делах, но она никогда не выглядела прекраснее, чем сейчас. Мать Трейси часто твердила, что дочь вобрала в себя все оттенки ветра. Джеф точно понимал, что имела в виду Дорис Уитни. Сегодня глаза Трейси, невероятные глаза, цвет которых менялся от зелени мха до темного нефрита, в зависимости от настроения, сверкали счастьем и чем-то еще. Торжеством, возможно? Или возбуждением?

      Джеф Стивенс ощутил, как колотится сердце.

      – Привет, Гюнтер, дорогой!

      Трейси решительно подошла к старику, расцеловала в обе щеки.

      – Как чудесно, что ты приехал! – Трейси любила Гюнтера как отца, потому что скучала по своему. Она надеялась, что тот гордился бы ею сегодня. – Прости, я опоздала, – обратилась она к Джефу.

      – Никогда не извиняйся. Для этого ты слишком красива.

      Он заметил, как она раскраснелась, а лоб слегка вспотел. Неужели бежала?

      Трейси улыбнулась:

      – У меня веская причина. Я забирала твой свадебный подарок.

      – Понятно, – улыбнулся Джеф. – Что же, я люблю подарки.

      – Знаю, дорогой.

      – Особенно когда их делаешь ты.

      Священник нетерпеливо заворчал, посмотрев на часы:

      – Возможно, нам стоит начать?

      Через час отцу Альфонсо предстояло проводить крестины. Хорошо бы эти надоедливые американцы поскорее убрались. Ощущение сексуальной химии между Джефом Стивенсом и Трейси Уитни выводили его из равновесия. Отец Альфонсо чувствовал себя не в своей тарелке, словно совершал грех, всего лишь стоя рядом с ними. Но они очень хорошо заплатили за проведение церемонии почти в последний момент.

      – Так ты получила его? – спросил Джеф, не сводя серых глаз с Трейси.

      – Что именно?

      – Мой подарок, конечно.

      – О да! – Трейси сделала гримаску. – Еще как получила.

      Джеф страстно поцеловал ее в губы.

      Отец