Юлия (бросаясь к Дульчину). Ах, милый, ты уж здесь?

      Дульчин. Здравствуй, Юлия, здравствуй!

      Юлия (вглядываясь). Ты чем-то расстроен?

      Дульчин. Отвратительное положение.

      Юлия. Что такое? Говори скорей!

      Дульчин. Ох, уж мне совестно и говорить-то тебе.

      Юлия. Да что, скажи, не мучь меня!

      Дульчин. Денег нужно.

      Юлия. Много?

      Дульчин. Много.

      Юлия. Ах, милый мой, да давно ли…

      Дульчин (хватаясь за голову). А, черт возьми! Уж я не знаю, давно ли, – теперь нужно, платить по векселю нужно, – завтра срок.

      Юлия. Что ты прежде не подумал, отчего не предупредил меня?

      Дульчин. Совсем из головы вон. Да я надеялся, что он отсрочит, он столько пользовался от меня. А вчера вдруг, ни с того, ни с сего, «нет, говорит, тебе больше кредиту, плати».

      Юлия. Да кто он-то?

      Дульчин. Салай Салтаныч. А кто он такой, кто же его знает. Обалдуй-Оглы Тараканов… турецкий жид, армянский грек, туркмен, бухарец… восточный человек… Разве в них жалость есть, он зарежет равнодушно.

      Юлия. Как же быть-то?

      Дульчин. Как быть? Надо платить.

      Юлия. Где же взять-то?

      Дульчин. Где-нибудь надо. Мне не дадут, конечно, и толковать нечего.

      Юлия. Отчего же, мой друг?

      Дульчин. В Москве и всегда было мало кредиту, потому он и дорог; а теперь и совсем нет. Капиталисты – какие-то скептики. Далеко еще нам до Европы; разве у нас понимают, что кредит – великий двигатель? Ну, что мы, крупные землевладельцы, без кредиту? Все равно, что без рук. Подумай хорошенько, Юлия, поищи, попроси у кого-нибудь!

      Юлия. Где же мне искать, у кого просить? Решительно не у кого.

      Дульчин. Ах, отчаяние! Вот! урок, вот урок! Ведь меня арестуют!

      Юлия (испугавшись). Как арестуют?

      Дульчин. Так; посадят в знаменитую московскую яму. Ведь это конец всякой репутации, всякого кредита.

      Юлия. Ах, мой милый, так надо искать денег, непременно надо.

      Дульчин. «Надо, надо!» Разумеется, надо. А как найдешь? (Махнув рукой.) Э, да что тут! Лучше не искать.

      Юлия. Что же? как же?

      Дульчин. Так. Сесть в яму попробовать.

      Юлия. Ах, срам! Что ты, что ты?

      Дульчин. Может быть, это образумит меня несколько, исправит. Ведь ты все-таки меня будешь любить, не разлюбишь за это?

      Юлия. Какие глупости!

      Дульчин. Одного только боюсь: потеряешь уважение к себе, потеряешь самолюбие. А без самолюбия легко сделаться грязным трактирным героем или шутом у богатых людей. Нет, уж лучше пулю в лоб.

      Юлия. Ах, перестань! Какие страшные вещи ты говоришь.

      Дульчин. Нисколько не страшно. А коли, на твой взгляд, это уж очень страшно кажется, так ищи денег.

      Юлия. Погоди,