Как Символ света,

      солнечные пятна

      упали на ладонь мою —

      взгляни!

      И на полу от рамы —

      тень распятья.

      Или! Или! Лама савахфани?

      И свет – не свет.

      И вера – изуверство.

      И ночью душат мёртвые огни.

      Возводят в аксиому лицемерство.

      Или! Или! Лама савахфани?

      И на полу от рамы —

      тень бессилья

      так близко,

      только руку протяни.

      А, может, это в будущее крылья?

      Или! Или! Лама савахфани?

      Я светом, я тьмой, я слепою дождинкой

      тебя ожидаю на русских ветрах.

      В далёких краях я простой паутинкой

      к тебе прилечу, чтоб развеялся прах.

      И ты бы восстал, будто Феникс из пепла,

      и снова почувствовал меч-кладенец.

      И я бы тебя, мой владыка, воспела,

      ведь нашей любви не наступит конец.

      Ты в землю чужую смерчом-ураганом

      отправился ратное дело вершить,

      и утренний луч, как душевная рана,

      как пламя онгона, что не потушить.

      Проснись же, мой витязь!

      Давно отзвенели

      капели с прогретых Ярилою крыш,

      и летние иволги в рощах отпели,

      и в небыль уходит осенняя тишь.

      Ну, что ты молчишь?

      Иль чеченское небо

      вдруг стало милее, чем русская ширь?

      О, сколько же русских отправлено в небыль

      еврейским кремлём!

      Президент-нетопырь

      страну без зазрения совести губит.

      Он – вор голубой. И худой окоём.

      Я Бога молю:

      пусть ублюдка полюбит

      панический страх захлебнуться дерьмом!..

      Чу?! Где-то метелица свищет

      и снова не видно ни зги.

      Бреду я, бездомный и нищий.

      Страной управляют враги.

      И так уже науправлялись,

      что нищенством крепнет душа.

      Мы жили, врага не боялись,

      а он подползал, не спеша.

      Смотри!

      В мышеловках валюта!!

      Нельзя!..

      Но берём и берём…

      Лишь только вопрос:

      почему так

      сроднились с кремлёвским ворьём?!?

      Сроднились с ворьём? – значит, сами

      воришки до мозга костей,

      качаемся меж полюсами

      и ждём непременных гостей.

      Гостей, что хомут засупонят

      и плёткой по рёбрам пройдут…

      А мы под метель, но с гармонью

      всё ждём:

      перемены грядут.

      Пустынная страна не тешит взор

      паломника, бредущего по кручам,

      к ползущим над землёй тяжёлым тучам,

      несущим то ли славу, то ль позор.

      И сонмы стран – детей одной страны —

      и сонмы лиц, в одно лицо сливаясь,

      пророчили идти, молясь и маясь

      за пепл Неопалимой Купины.

      Но светлый луч, как белый омофор,

      сквозь мрак и темь к паломнику пробился.

      И, плача, человек перекрестился,

      благодаря за жизнь и за костёр.