– Ай, да здесь комары! – взвизгнула Люба, хлопая себя по длинным стройным ногам под мини-юбкой.

      – Ты нашла, что надеть на природу, – бросил Роман, ничуть не сочувствуя ее несчастью. Потом весь досадливо сморщился и полез за шиворот новенькой найковской худи за пронырливым кровопийцей.

      – В сентябре что за комары? У них самый сезон в июне. А теперь, так – остатки, – пробасил Николай, не спеша разбирая тюки с вещами.

      Кроме них троих из съемочного вагончика вышли еще Сергей и Настя.

      – Сан Саныч, здесь комары! – заканючила Люба, обращаясь к режиссеру, который грузно вылезал с переднего сиденья.

      – Ну, что ты хочешь, Любочка, это ведь Карелия. Сходи, переоденься во что-нибудь потеплее, – объяснял ей режиссер, как маленькой, но в тоне сквозили заискивающие нотки.

      Люба дернула плечом:

      – Пошли, – потянула она Настю, как будто та была ей всем обязана.

      Настю немного мутило с дороги. После душной машины она глотала ароматный лесной воздух как изысканный напиток. Светло-голубые глаза, с почти незаметными белесыми ресницами, она подняла к такому же невзрачному пегому небу, видневшемуся между кронами уходящих вверх сосен. Льняные волосы рассыпались по плечам и пошли кудряшками от осенней сырости.

      Девушка не сразу отреагировала на окрик подруги, ей не хотелось прерывать созерцание. И тут она встретила взгляд режиссера – маслянистый, липкий он уперся в нее и как будто уже оглаживал.

      Настя потупилась и заспешила к вагончику. На щеках пятнами выступил румянец.

      – Возвращайтесь быстрее, девочки. – крикнул им вслед Сан Саныч. – Сейчас устроим первый костер в нашем проекте.

      – Уже начинаем съемки? – резко остановилась Люба.

      – Ну, что ты, это лично для нас, так сказать, знакомство.

      Люба отвернулась и, ничего не уточняя, распахнула дверцу трейлера.

      Сан Саныч любил красивые обороты речи. Он считал, что говорить старинным языком – это признак культурного человека. К его несчастью, этого не ценила не только современная молодежь, но и сверстники.

      Фигура режиссера с годами расплылась, и чтобы он ни надел, все висело на нем мешком. Брыли на щеках тоже заметно провисли. Складочки под глазами делали Сан Саныча похожим на печального бассета. Однако маленькие пухлые ручки с короткими толстыми пальчиками всегда оставались розовые и чистенькие.

      Сан Саныч проводил взглядом девочек, почмокал губами и повернулся к мужской половине группы:

      – Молодые люди, не поможете ли вы с организацией нашего дебютного костра?

      Ответ на такой витиеватый вопрос напрашивался: «не поможем». Роман и высказался примерно в этом ключе, но доводить до конфликта ему было откровенно лень. Поэтому он сделал вид, что пинает какие-то палочки.

      Сергей сразу же принялся бродить между ровными медными стволами сосен, собирая хворост. Его мысли витали где-то далеко, он тянул длинную ветку с хвоей, не разбираясь – сухое топливо или совсем сгнившее.

      В то же время Николай – крепкий коренастый бородач с густыми рыжеватыми волосами, небрежно забранными в длинный хвост, – уже раскладывал припасенные заранее брикеты. Он отодвинул в сторону принесенный ему разносортный материал и принялся отбирать пригодный. К разведению огня Николай подходил основательно и с долей благоговения, как к таинству.

      Люба зашла в вагончик и, не особенно беспокоясь, успела ли закрыться дверь, принялась расстегивать юбку, а потом пуговицы блузки. Она рвала их с раздражением, вся ситуация не нравилась ей с самого утра.

      Настя щелкнула замком и, как всегда завороженно, наблюдала за подругой. Люба не стеснялась своей фигуры – длинные ноги с изящными переходами и ямочками так и звали их погладить. Упругая попка просто кричала о числе сделанных приседаний.

      Сбросив все до кружевного белья, Люба нетерпеливо откинула тщательно выпрямленные каштановые волосы, натянула узкие джинсы и удобный свитшоп.

      Настя не могла себе такого позволить. Она скрывала свои формы под немодными брюками-клеш. Собственные ноги казались ей слишком короткими и мягко говоря полноватыми, а в приступе самокритичности – просто жирными, таз – широким и низким. Правды ради, Настя призналась себе, что не мешало бы подкачать свои минусы в спортзале, но сразу отложила эту мысль в отдельный ящичек сознания, задвинула его и закрыла на замок. Физические упражнения ее только расстраивали, как длинные слова Винни Пуха.

      Сейчас Настю больше волновал вопрос, который она хотела обсудить с подругой:

      – Ты, не думаешь… что… Сан Саныч…

      – Что Сан Саныч? – недовольно повернулась к ней Люба.

      – Он может… – Настя замялась, сама идея выглядела глупой, –