О времени, о душе и всяческой суете. Джон Браннер
Читать онлайн книгу.
приз, или оказаться соседом маньяка с топором, или приобрести больного орнитозом попугая, – и вот на вас уже направлен свет прожекторов, а вы застенчиво моргаете и молите Бога о смерти.
Они выиграли призы при рождении. У них нет соседей, а если нужно кого-то убить, они не станут использовать что-то настолько громоздкое, как топор. Попугаев они не держат. А в тех редких – миллион к одному – случаях, когда прожектор все-таки светит в их сторону, они покупают его и велят приставленному к нему человеку просто его выключить.
Я не знаю, сколько их. Я пытался вычислить их количество, сложив сумму валового национального дохода всех стран на планете и разделив полученное на сумму, необходимую, чтобы купить правительство крупной промышленной державы. Ясно же, что невозможно обеспечить себе анонимность, если не можешь купить хотя бы два правительства.
Думаю, таких человек около сотни. Я встречался с одним из них и чуть не встретился еще с одним.
Как правило, они ведут ночной образ жизни. Покупка света у темноты была первым экономическим прорывом. Но когда бы вы ни пошли искать их – хоть в два часа ночи, хоть в два часа дня, – вы их не найдете. Ни в респектабельных клубах, ни на стадионе «Поло Граундс», ни в королевской ложе в Аскоте, ни на лужайке Белого дома.
Их нет на картах. Понимаете? Место, где они решают поселиться, в прямом смысле становится белым пятном в атласе. Их нет в переписи населения, в справочниках «Кто есть кто» или «Книге пэров» Берка. Они не фигурируют в досье налоговой инспекции, а на почте нет их адресов. Представьте себе все те места, где появляется ваше имя: на пожелтевших страницах школьных архивов, в больничных картах, на копиях чеков в магазине, в подписи к письмам. Нигде из вышеперечисленного вы не найдете ни одного из их имен.
Как этого добиться?.. Нет, не знаю. Могу лишь предположить, что на большую часть человечества возможность получить все, о чем они когда-либо мечтали, действует как травматический шок. Моментальная промывка мозгов: стоит поверить в эту возможность, как закрепляется модель подчинения, как сказал бы психолог. Но они не рискуют напрасно. Хотя они не самодержавные властелины – по правде говоря, они управляют лишь тем, что напрямую им принадлежит, – у них все же немало общего с халифом Багдада, велевшим скульптору построить фонтан. Фонтан оказался самым прекрасным во всем мире, и восхищенный халиф спросил у скульптора, может ли кто-нибудь еще сотворить подобную красоту, и скульптор с гордостью ответил, что лишь он один в целом свете на такое способен.
Халиф велел заплатить ему сколько было обещано. А также – выколоть глаза.
В тот вечер мне хотелось шампанского, танцовщиц, ярких огней, музыки, а была лишь банка пива. Зато холодная. Я взял ее, а на выходе из кухни вдруг остановился, рассматривая свою… гостиную, рабочий кабинет, лабораторию… неважно. Все сразу.
Мне даже не верилось. Было двадцать третье августа, я пробыл здесь один год и один месяц, и вот работа закончена. Я никак не мог в это поверить – и не поверю, пока не расскажу людям, не соберу друзей, не раздам им по пиву и не выпью с ними за это.
Я поднял банку и произнес:
– За завершение работы! – Выпил. Решил, что тост не годится, и добавил: – За Эффект Купера!
Ну вот, уже лучше, но не совсем то.
Нахмурившись, я еще немного подумал и, решив, что наконец нашел точные слова, победоносно провозгласил:
– За Сантадору – самое замечательное место на земле. Только здесь мне удалось так сосредоточиться. Да хранит Господь ее и всех, кто отплывает отсюда.
С чувством удовлетворения я пил в третий раз, и тут из тени на открытом крыльце раздался голос Наоми:
– Выпей за меня, Дерек, – сказала она. – Ты близок к цели, но еще не вполне.
Со стуком поставив банку на столик, я подошел к ней и обнял ее. Она не шелохнулась. Она напоминала красивый манекен, демонстрирующий парижскую моду в витрине бутика. На моей памяти она всегда носила только черное и сегодня была одета в черную блузку из сотканного вручную шелка, зауженные книзу обтягивающие черные брюки и черные эспадрильи. Ее светлые, кукурузного оттенка волосы, сапфировые глаза и сияющая от здорового загара кожа выглядели настолько совершенными, что казались ненастоящими. Раньше я никогда к ней не прикасался. Иногда ночью, если мне не спалось, я задавался вопросом, чем это можно объяснить. Она ведь была свободна, ни с кем не встречалась… И находил рациональное объяснение: я слишком ценю этот мирный уголок и то, как хорошо сумел здесь сосредоточиться, слишком сильно, чтобы связаться с женщиной, которая никогда ничего не требует, но которая – ясно же – пожелает забрать все.
– Все готово, – сказал я, развернувшись и всплеснув рукой. – Наступило новое тысячелетие! Наконец-то – успех! – Я подбежал к безумному аппарату, который никогда не рассчитывал увидеть наяву. – Это нужно отпраздновать. Соберу всех, кого сумею найти, и…
Я осекся. Она сделала шаг вперед и подняла руку, которую до этого держала опущенной. В руке что-то было. Теперь, на свету, я увидел бутылку шампанского.
– Как… – начал я.
И